– Я только… искал что-нибудь поесть. Или раздобыть немного деньжат… Или еще чего-нибудь.

Прюсик поднялась.

– Ты же знаешь, что есть законы против бродяжничества.

– Знаю, знаю. Простите. Но я ничего не сделал.

– Ну, на меня ты все-таки кинулся, а это уже кое-что. – Обвинение прозвучало неубедительно даже для нее самой.

Он прищурился, глядя на нее, и несмело улыбнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.

– Ну и ну; не хотел вас напугать, мэм. Мне очень жаль.

Прюсик едва не застонала от отчаяния. Надо же, испугалась так, что даже какой-то бродяга ее пожалел.

– Ладно. – Она порылась в кармане, нашла купленный в самолете пакетик арахиса и бросила ему. – На этот раз, так и быть, отпущу.

– Спасибо, леди. Весьма благодарен. Приятного вечера! – крикнул незнакомец, когда Прюсик повернулась и зашагала к освещенной парковке и своей машине.

Лоб горел в прохладном ночном воздухе. Забравшись в машину, Кристина закрыла дверцы и попыталась успокоиться и выровнять дыхание. Но уже через пару минут, поняв, что расслабиться самостоятельно не получится, достала и проглотила, не запивая, две таблетки ксанакса. Затем повернула ключ в замке зажигания и быстро выехала с парковки, надеясь, что оставила позади призрак смерти.

* * *

Одолженный у отеля «Сладкий поцелуй» пикап стоял ближе к автостраде, повернутый в сторону дюн и открытой воды вдалеке. Небо внезапно почернело, а затем то же случилось и с озером, хотя оно еще поблескивало тусклым отражением яркого света заправочной станции.

Он потрогал брелок с золотыми буквами «СП». Прошлой ночью он приехал в Уиверсвилл из Чикаго на автобусе. Во-первых, из осторожности. Кроме того, пикап требовал ремонта и потому остался в надежном месте, за заброшенным зданием в Делфосе, в трех кварталах от его старого дома.

Когда женщина-агент вылетела из Уиверсвилла ранее в тот же день, он, руководствуясь чутьем, одолжил пикап и поехал прямиком в Чикаго. Найти офис ФБР в центре города оказалось несложно. Он припарковался напротив гаража и стал ждать. Вычислить номерные знаки Бюро тоже не составило труда. Повезло ему и в том, что он увидел, как она выезжает на большом темно-бордовом седане – совершенно одна.

Правая нога нервно задергалась. Мысли носились с бешеной скоростью. За все приходится платить. Он сдержался, когда она, постояв у седана, ушла в темноту. Потребовалось все самообладание, но у него получилось. Когда она вышла из кустов на освещенную площадку перед автомастерской, он едва не всхлипнул от облегчения.

Еще пять минут, и он последовал бы за ней в темноту, и ничего хорошего из этого бы не вышло. Еще не время.

Он сморгнул слезы. Такое случалось, когда то, чего он хотел больше всего, внезапно исчезало. Слежка за вернувшейся сюда женщиной из ФБР не была простым любопытством. Рано или поздно он пришел бы сам – отдохнуть на берегу, посмотреть, как тускнеет и умирает небо, и вспомнить ту юную автостопщицу, теплую и мокрую, – рядом с ним.

В тесной кабине припаркованного пикапа он вцепился обеими руками в руль, противостоя волнам отчаянного желания и бесконечной муки, возвращающим его к тому ранимому мальчишке, замерзшему и мокрому, в темноте крохотной комнаты. Замерзшему, мокрому и ужасно одинокому.

23

После встречи со своей командой на следующее утро Прюсик спустилась по внутренней лестнице этажом ниже, в кабинет доктора Эмиля Каца. Опытный судебный психиатр, Кац хорошо разбирался в механизме работы больного ума. Они уже работали вместе по делу Романа Мантовски, тому самому, по результатам расследования которого Кристина получила повышение до старшего судебного эксперта. Представляясь или знакомясь с кем-либо, она обычно не упоминала это звание и называла себя просто специальным агентом. Что касается Каца, то она уважала его за такт и осторожность, продемонстрированные во время работы в Бюро.

Спускаясь по лестнице, Кристина мысленно пожала плечами. Работа больного ума. Она знала, что в ее личном деле в ФБР имеется медицинская карта, отражающая состояние здоровья и перечень болезней, включая госпитализацию в связи с травмами, полученными на Новой Гвинее. Была там, несомненно, и отметка о растянувшихся на годы сеансах терапии, которые то прерывались, то снова возобновлялись. Но о причине, вызвавшей необходимость этих сеансов, она ни с кем в Бюро не откровенничала.

– А, Кристина, входите, входите.

Кругленький, невысокого роста, похожий на клоуна-неваляшку мужчина с седеющими бакенбардами держал в руке изрядно пожеванную шариковую ручку. В кабинетах многих врачей, ведущих частную практику, центральное место занимает обычно громадный, в акр площадью, стол со столешницей какого-нибудь экзотического дерева, величавое достоинство которой не замарано разбросанными беспорядочно бумагами. У Каца на стальном столе тускло-серого цвета свободного места почти не оставалось.

Выйдя из-за стола, доктор прошаркал навстречу Прюсик и взял ее свободную руку в обе свои.

– Как хорошо, что вы пришли.

– Извините за опоздание, – сказала Прюсик, разглядывая стену с качающимися маятниками. Ни понять, ни принять одержимость Каца часами она не могла. В комнате оглушительно тикало.

– Не пройти ли нам через холл в конференц-зал? – любезно предложил Кац. – Туда, где потише?

В конференц-зале Прюсик сразу перешла к делу, коротко рассказав доктору об убийствах и сопутствующем ритуале извлечения из тел органов.

– За последние несколько месяцев подозреваемый рассказал своему психиатру отвратительные подробности того, что не может быть ничем иным, кроме как убийством. Примечательно, что терапевтические сеансы неизменно проводились вскоре после каждого убийства. – Она закинула ногу за ногу.

– Ну, тогда у вас действительно кое-что есть. – Доктор сплел пальцы и отклонился на спинку стула, весь обратившись во внимание.

Прюсик подробно изложила ход допроса Дэвида Клэрмонта, указав на такие пункты, как внутренняя борьба с самим собой и леворукость, противоречащая представлению следователей об убийце как о правше.

– Эти видения… – Кац пожевал кончик ручки, – они имеют бредовый характер или вы подразумеваете что-то совершенно другое?

– Определенно другое, но я не вполне уверена, что могу это объяснить.

Кац кивнул.

– Да, задачка.

– Как ни странно, заявлений в полицию по поводу насилия со стороны Клэрмонта до последнего времени не было. Не так давно случился инцидент, во время которого он, похоже, находился в состоянии затмения, продлившемся минуту или меньше. Клэрмонт, как указано, навалился на женщину на парковке после того, как помог ей донести что-то до машины. Обвинений она выдвигать не стала. Есть еще два сообщения о том, что он терял сознание в общественных местах. Первый раз – весной на выставке фермерских хозяйств, а второй совсем недавно, когда обедал с родителями в местном ресторане. Ферму он покидает очень редко, что подтверждает и местная полиция.

– М-м-м.

– Вот этим, собственно, и объясняется… – Прюсик посмотрела доктору в глаза.

– Да, вот почему вы пришли ко мне.

– Подозреваемого опознал свидетель, Джоуи Темплтон, местный мальчик одиннадцати лет. Он знал Джули Хит, последнюю жертву, о которой нам известно. Джоуи утверждает, что видел Клэрмонта в день исчезновения Джули, проезжая на велосипеде мимо пикапа, в кузов которого Клэрмонт что-то запихивал. Произошло это на той дороге, по которой девочка могла возвращаться домой от подруги. Все дело в том, – продолжала она, разглядывая витиеватый узор на виниловых плитках пола и воспроизводя в памяти момент опознания в смотровой комнате, – что с самим опознанием что-то не так. И это меня беспокоит.

Кац поднял брови.

– Я слушаю, Кристина. Что вас беспокоит?

– Для опознания были предложены семеро мужчин. Я стояла непосредственно за спиной свидетеля. Мальчик был определенно испуган, но изо всех сил старался сосредоточиться. Время от времени он оглядывался через плечо на своего дедушку, ища у него поддержки. Когда вперед вышел номер четыре, Джоуи посмотрел на него внимательно, нахмурился с озадаченным видом, но никакой другой реакции первоначально не последовало. Если бы у Клэрмонта был адвокат, на этом, вероятно, все бы и закончилось.

– Принудительные обстоятельства?

– Да, адвокат сослался бы именно на это. На протяжении всей процедуры опознания мальчик постоянно оборачивался, словно за подтверждением, к дедушке. Адвокат мог бы опротестовать результат опознания на том основании, что один мог подать другому некий сигнал.

Кац кивнул, продолжая внимательно слушать и грызть кончик шариковой ручки.

– Мальчик смотрел на номер четыре, наверное, минуту, а потом в последний раз повернулся к дедушке. Вот тогда это и случилось. Джоуи замер, глядя в сторону дедушки, сидящего