которое производил — человека с придурью.

Адамович устало махнул рукой и не прощаясь ушел в комнату отдыха, не забыв громко хлопнуть дверью.

Я развел руками:

— Честно говоря, эту фотографию я положил, для количества. Понятно, что шеф расстро…

— Советую вам обратить на него внимание, — перебил меня экстрасенс.

Я, кивнул для приличия, отдал Ольге конверт с деньгами и проводил гостей до лифта.

— Вам вызвать такси?

Одновременно, я пытался понять, насколько Завадский сам уверен в собственном выборе.

— Спасибо, я на своей машине. Передайте боссу — человек на фотографии опасен.

Он протянул мне руку, и я пожал ее, стараясь улыбаться как можно благодарнее.

— Ему, чтобы принять эту, весьма неожиданную версию, потребуется время, — сказал я. — Но я с ним обязательно поговорю. Ольга, тебе спасибо, за организацию встречи — мы снова обнялись. — До связи.

Двери лифта открылись, впуская гостей, а я, прощально махнув рукой, пошёл обратно, настраиваясь на нелицеприятный разговор. Кажется, именно в этот момент во мне, наверное, только на уровне ощущений зародилась смутная тревога, что я не замечаю чего — то важного, того, что требовало дополнительной страховки.

Когда я вернулся в кабинет, шеф стоял у окна с бокалом в руке.

— Коньяк будешь? — спросил он не оборачиваясь.

— Нет. Может ствол еще понадобится.

— Как хочешь, — поморщившись он одним глотком проглотил содержимое бокала.

— Нахуй ты привел мне этого мудака? — повернувшись ко мне, рявкнул он.

— Мудака?

— Мудака! Кого же еще?

— Известный человек. Ментам помогает в поиске людей, его прогнозы в интернете, по телику показывают, кто же знал… — мямлил я.

— Я тебя предупреждал, все они шарлатаны! Башкой думать надо, прежде чем кого-то ко мне тащить…

Адамович так шмякнул бокал на стол, что он чудом остался цел.

— У тебя новых идей нет? — осторожно спросил я.

— Если бы они были, я бы позвонил Ивану или Волгину они знают, что делать. А этот кусок дерьма, — Адамович скривил лицо будто увидел крысу, — который ты притащил, — он ткнул в меня указательным пальцем, — говорит, что ниточки ведут к Карамышеву! Бред!!! Еще и деньги взял, сволочь.

— Бред не бред, а проверить не мешает, — оправдывался я.

— Ну проверь, если ничего умнее предложить не можешь, ты деньги за это получаешь, — отмахнулся Адамович.

— Ильич, ситуация стремная. Надо спрятать тебя на время, пока мы не порешаем вопросы. Может тебе в Завидово, к Рами махнуть? Там на Волге, есть остров, с уединенным домиком, про него мало кто знает… Блин, к Рами не получится! — вспомнил я. — Он только завтра вернётся из Испании. — Шеф, на мои слова никак не реагировал. — Но лучше всего было бы махнуть за бугор, на Кипр, или в Швейцарию, например, погуляй там, горные лыжи, сноубордистки опять же… заедешь в Цюрих, думаю твой банкир тебя хорошо встретит, — продолжил я, усаживаясь за стол. — И у меня развяжутся руки. Как разберемся, ты сразу вернешься.

— Ты считаешь здесь опасно? — Ильич смотрит на меня невидящим взглядом. — Бандит сбежал, но он ведь понял скотина, что облава и работают менты. Меня охраняют, да и у тебя в департаменте полковников как собак нерезаных. Сидят на жопе ровно, бездельники…

— Мы работаем. Все проверяем, всех трясем, ищем любую зацепку, изучаем информацию.

— От Волгина что ни будь слышно?

Я помотал головой.

— Я не могу сейчас ехать, — тихо сказал Ильич. — Может в нашей гостиницу пожить?

— Какая гостиница? — рявкнул я. — Бандит стрелял в меня, ранил майора из убойного… Мы сейчас не знаем кто на тебя наехал, и, главное, почему! На девяносто процентов этот чел из твоего окружения. А значит злодей имеет доступ не только в бизнес-центр, но и в гостиницу. Сейчас у меня под подозрением все. Ты помнишь, что Когана зарезали в охраняемом милицией поселке, вместе с телохранителем, мастером спорта по рукопашке. — Я возмущенно рубанул ладонью по воздуху. — Берешь пару телохранителей и сегодня же, сейчас же, — жестко подчеркнул я, — уезжаешь. Скрыть твое местонахождение — главный козырь. Надо выиграть время. Этим ты и мне развяжешь руки. Для всех ты будешь в отпуске. Оставь за себя Саленко, но и он не должен знать, где ты. Никто не должен знать, кроме меня, ну, для подстраховки, Бортко и Витковского.

Адамович молча стоял у окна.

— Тогда в Сочи, — глухо выдохнул он. — Скажи Наташе, пусть билеты закажет.

— Семен Семеныч! — не сдержался я. — Мы только что договорились, что никто не должен знать твое местонахождение, а ты уже Наталью подключаешь…

— Ладно, ладно сам закажу. С собой возьму Валеру.

— Сочи не лучший вариант, все знают, что у тебя там квартира, и одного охранника тоже недостаточно.

— Я решил, полечу в Сочи, никто про это знать не будет.

— Окей, как скажешь. Распущу слух, что ты махнул в Швейцарию. Валера у нас холостой, отпрашиваться ему не у кого. Командировку, чтобы летел со стволом, я оформлю. Сколько тебе надо времени собраться?

— Часа два, наверное. Домой заскочу…

— Опять ты… Никаких домой. В аэропорт поедешь отсюда, с подземной стоянки, на дежурной машине. Твой рейс должен вылетать из Шереметьево. Это не обсуждается. Отвезет вас мой водитель. Ему я доверяю, но и при нем о Сочи ни слова. Кстати, из Североморска в город-курорт, недавно перевели моего боевого товарища, еще не знаю кем, но каким-то начальником в розыск. Он всегда поможет. Собираться тебе не надо, в Сочи, как я помню, все есть. Жене скажешь, что по делам улетел в Швейцарию.

Адамович нехотя кивнул. Потом посмотрел на меня:

— Вот что… завершай сегодня дела и утром прилетай ко мне. Вместе обмозгуем ситуацию. Ну и в море выйдем, порыбачить…

— А как же…

— Оставь это, — недовольно перебил шеф. — На хозяйстве за себя поставь Витковского. Сейчас главное понять, кто играет против? Сбросишь номер рейса, пришлю капитана, он встретит.

— Окей, — я пожал плечами, не став спорить. — Тогда я пойду, порешаю вопрос с командировкой. Два часа, думаю мне хватит.

— Давай.

И я ушел.

24

Через пятнадцать минут я послал Евменова с пузатой бутылкой «Хеннеси», в лицензионно-разрешительный отдел, не забыв предупредить, информацию о командировке хранить в строгой тайне.

Оставшись один, откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и положив ноги на стол, стал думать. Или делать вид, что думаю. Где-то пол часа бесцельно пятился в стену напротив себя. Однако вопрос «с чего начать» по-прежнему ставил в тупик.

Чтобы выстраивать версии, надо правильно оценить события, и сложить из фактов некую конструкцию. К тому же мне, как заноза в заднице, мешала мысль, о том,