от неожиданности, она оглушила азартным воплем:

— Работаем!

Дима бросил на меня требовательный взгляд:

— Возвращайся.

— А то, как же, такая тусовка и без нас.

Белая полоса на дороге указала что впереди разрешен правый поворот. Это был Авиамоторный проезд, я свернул и набирая скорость понесся к станции Сортировочная, как я предполагал — это возможный путь отхода.

Еще через минуту из рации донесся звук выстрелов; кто-то из оперативников, на бегу, хрипел:

— Блядь, через железку уходит…

— Дима! А я был прав. Крыса бежит в нашу сторону.

Промежутки темноты, чередуясь с окруженными нимбом фонарями, мелькали за окном, а мы уже свернули на Юрьевский переулок. Возле дома с многообещающим номером тринадцать, блин везде тринадцать, наверное, к удаче, мы бросили машину и побежали к железнодорожным путям. Потянуло специфическим запахом железной дороги: складами, мусором и буксой.

Где-то там впереди, за железкой, находилась улица Буракова. Если напрямую, то, по моим прикидкам, добежать займет минут семь — девять… Если, конечно, плану не помешает, не вовремя появившийся товарняк или скорый «Москва-Адлер». Пошел мокрый снег вперемешку с дождем, а на железнодорожных путях, уходящих к Курскому вокзалу, появилась тень приближающегося состава.

Перед нами старое двухэтажное здание, стены которого уже давно нуждались в покраске, за ним железнодорожные пути сортировочной станции, временный отстойник вагонов, ожидающих формирования составов.

Мы разделились, чтобы обойти здание с разных сторон. Дима почти сразу же скрылся в темноте. Перед тем как начать движение, я на мгновение замер и прислушался. Все было тихо. Шум товарняка, и где-то вдали лай собаки. Проскользнув за угол дома, я нырнул во тьму ночи. Прокрался вдоль стены, и остановившись осторожно выглянул из-за угла.

Вот и злодей! Метрах в семидесяти, между вагонов мелькнула темная фигура и исчезла. Я затаился в ожидании, и дослав патрон в патронник, поставил пистолет на предохранитель.

И тут я снова его увидел. Тот, кого мы ждали оказался высоким и гибким парнем. Одет во все черное. Черным было даже лицо, вымазанное словно краской. Химловушка справилась со своей задачей? Конечно, если злодей не окажется негром.

Он появился, метрах в тридцати, выскочив из-под вагона.

Судя по направлению движения, он должен оказаться на дорожке передо мной. Я возьму его! Сердце забилось сильнее, я весь напрягся и подался вперёд.

И вот он…. В темноте метрах в пятнадцати мелькнула долговязая фигура в спортивной шапочке и темной куртке.

Я поднял пистолет и рявкнул:

— Стоять!

Сначала мне показалось, что парень готов сдаться. Но в следующий момент он молниеносно вскинул правую руку. Темноту разорвал показавшийся оглушительным звук выстрела. Пуля прошла где-то рядом, ударившись в стену она срикошетила в землю…

Одновременно с выстрелом, из темноты вынырнула тень, бросилась на парня и сбила его с ног.

Я, уйдя с линии огня на колено, еще целился в то место, где только что был бандит. На земле возились две сцепившиеся фигуры. Раздались сразу два выстрела, и короткий крик. Я бросился вперед, но выстрел в мою сторону, заставил бросится на землю. Одна из фигур приподнялась и прихрамывая стала убегать, мгновенно растворившись в темноте.

На земле скрючившись лежал Дима. Я, в несколько прыжков подскочил к нему.

Одна пуля застряла в бронежилете, а вот вторая угодила чуть выше, ранив в плечо.

Я встал на колено и приподнял ему голову.

— Ушел гад… — задыхаясь как в горячке произнес он. — Не смог взять…

— Потерпи Дима, потерпи. Никуда он не денется. Все будет хорошо. «Скорая уже едет», — бормотал я, набирая 02.

— Я предупреждал, что у меня плохое предчувствие… — хрипел опер.

Послышался топот ног. Через железную дорогу бежала группа вооруженных людей. Камуфлированный спецназ и оперативники в штатском.

— Мужики! — крикнул я, показывая направление, — Он туда ушел! Дима ранен!

Все бросились в темноту.

— Куда ранен? — послушался сзади голос Волгина. — Скорую вызвал?

Запыхавшийся Волгин опустился на колено рядом со мной.

— Да, скорая едет. «Как он ушел?» — спросил я.

— Как как! — зло огрызнулся Волгин. — Спрыгнул на рельсы, сначала под вагонами, потом успел проскочить перед товарняком…

Дмитрий, расцарапанными о гравий руками пытался расстегнуть куртку, мы помогли ему, потом сняли бронежилет и разорвали майку. Я бинтовал раненое плечо.

Было видно, как у Волгина беспокойно бегали глаза. Наконец он сказал:

— Запомни, тебя здесь не было. А было следующее, — жестко продолжил полковник. — Это наша операция. Иначе меня начальство замордует, что да почему, да на каком основании… С Димой, все будет в порядке. Сломано ребро, наверное, вторая пуля прошла ближе к плечу, ничего жизненно важного не задето.

Дима слабо улыбнулся на слова начальника.

Где-то далеко в стороне, за бесчисленными путями, вагонами и пакгаузами доносились тревожные свистки. Там продолжалась погоня.

Минут через пятнадцать мелькнули желтые фары, потом синие мигалки появились рядом, нас нашла «скорая помощь». Фельдшер оперативно погрузил в карету майора Горшкова и, набирая скорость, машина понеслась в больницу.

Мы с Волгиным в молчании ждали возвращение сотрудников. Он сидел на перилах лестницы и раздраженно курил. Разговаривать не хотелось. Я понимал возникшие перед ним сложности.

Надо звонить Ильичу, но ни мне ни Волгину этого делать не хотелось. Закурил и я. Так, думая каждый о своем мы молча ждали возвращение группы.

Наконец раздался треск рации, и Грушин сообщил, что бандит ушел. Волгин посмотрел на меня и вздохнув сказал:

— Звони.

Деваться мне было некуда. Я потыкал пальцем в телефон, набирая номер шефа.

— Денис! — Адамович первым начал разговор. — Ну что, вашу мать, просрали все голубчики! Укатился ваш колобок, профессионалы вы хреновы… Он мне только что позвонил, сказал, что я сильно обо всем пожалею…

— И все? Больше ничего?

— Лозунг двинул: Слава труду!

— Мы уже едем, — соврал я. — Никуда не выходи.

Адамович бросил трубку.

Темно. Холодно. Мокро. На душе муторно. Очень хочется выпить, а точнее напиться. Вся работа коту под хвост.

Минут через десять, вернулась измотанная группа захвата. Настроение у всех похоронное.

— Хоть какие-то приметы у нас есть? — вяло спросил Грушин.

— Практически ничего. Долговязый парень, в вязаной шапочке и темной куртке, ну и лицо в краске, — ответил я. — Может Дима что-то добавит, как оклемается.

— Негусто, — резюмировал Грушин.

Волгин продолжал хмурится. На утомленном его лице под запавшими глазами легли тени. Седоватая щетина появилась на щеках и подбородке.

— Спецназу спасибо, вы свободны. Грушин, прочеши тут, вокруг. Он сделал пять выстрелов, на земле с Димой возился, осмотрите все. Я съезжу к Адамовичу и вернусь.

— Поехали, — вполголоса добавил он, и не оглядываясь пошел к моей «вольво».

По дороге, глядя прямо вперед, в непроглядную тьму,