– А черт его знает! Поживем, увидим! Но, насколько мне известно, а я при командире практически неотлучно, операция закончилась успешно.

– Да? Ну, ладно, нечего ждать, сейчас все узнаем.

Морозов подошел к винтокрылой машине, из которой выгружалась штурмовая группа. Завидев командира отряда, майор Гончаров направился на доклад:

– Товарищ полковник...

Морозов остановил доклад подчиненного:

– Не надо, Вадим, докладывал уже, а подробности в рапорте изложишь. Как у нас Шарипов?

Вопрос удивил Гончарова. Он посмотрел на полковника, задав встречный вопрос:

– А как может быть Шарипов? Что-то я не понял вопроса? Во время операции проявил себя, как обычно, лично пленив оборотня Тадаева и, вообще, вы же сами прекрасно знаете Рустама!

Полковник вздохнул:

– Знаю.

Видя подавленное состояние командира, Гончаров спросил:

– Что-то случилось, Пал Палыч?

– Случилось, Вадим! В Переславле всю семью Рустама уничтожили.

– Что???

Майор почувствовал, как все внутри холодеет. Сказанное Морозовым не доходило до Гончарова в полной мере, настолько оно было неожиданно, неправдоподобно и противоестественно. Но не будет же полковник лгать?!

Командир группы переспросил:

– Как уничтожили? Где? У нас в Подмосковье?

– Да нет. Там другая история. Звонил Гусев, передал эту информацию, приказал сообщить о трагедии Рустаму. А как я ему сообщу? К тому же его надо срочно отправлять в Переславль, на похороны.

Гончаров платком протер ставшее вдруг потным лицо.

– Но как?.. За что?

– Вот это, Вадим, остается неизвестным!

Гончаров задумался:

– Рустама одного в Переславль отпускать нельзя. Вы знаете его характер. Если милиция по горячим следам не раскроет преступление, то Баскак сам начнет поиск преступников. А это может кончиться очень плохо. Жалеть убийц он не будет, особо разбираться в степени их вины тоже. Рустам будет мстить. Он не остановится и в том случае, если местным ментам удастся взять подонков, хотя это маловероятно, в смысле, что убийц возьмут. Да, дела. Что, и дочь убили?

– Всех, Гончар. И мать, и брата, кстати, подполковника милиции.

– Я в курсе, кем был Марат.

– И брата, и жен их с Рустамом, и сыновей Марата, а Вику, дочь капитана, вообще изуродовали, изнасиловав.

– Это шестилетнего ребенка?

– Да! Шестилетнего ребенка.

Майор только и смог выдавить:

– У, блядь.

Полковник положил руку на плечо майору:

– Хорош. Шарипов идет. Поведу его в штаб. Может, ты со мной? Все как-то легче будет.

Гончаров согласился:

– Пойдемте. Но легче уже не будет. Никому.

Заместитель Вадима подошел к старшим офицерам, улыбаясь. У него было прекрасное настроение.

Увидев лица боевых друзей, спросил:

– А что это вы, господа полковники и майоры, носы повесили? Или какую новую вводную нам с Центра сбросили?

Полковник сказал:

– Пройдем ко мне в кабинет, Рустам. Разговор есть.

– Не понял! С чего это я понадобился для личной беседы самому командиру отряда? Уж не на повышение ли меня выдвигают?

Гончаров приобнял его:

– Идем, Рустам. Обо всем в штабе.

– Ну, идем. Только, смотрю, темните вы что-то!

До штаба дошли быстро. И майор, и капитан передали свои десантные сумки и оружие подчиненным. Вошли в кабинет.

Морозов предложил офицерам занять места за столом совещаний, сам же устроился на своем месте. Взял в руки остро отточенный карандаш. Повертев его в руках, бросил на стол. Он уже хотел начать тяжелый разговор, как в проеме тамбура появился дежурный по отряду.

– Извините, товарищ полковник, я насчет баньки для личного состава!

Морозов вдруг взорвался:

– Какой, к черту, баньки, капитан? У меня что, нет заместителя? Прешься со всякой ерундой...

Капитан изумленно смотрел на командира, ранее никогда не позволявшего себе подобного тона в отношении подчиненных офицеров и прапорщиков отряда. Полковник и сам уже корил себя за несдержанность:

– Извини, Миша, – обратился он к дежурному, – реши вопрос через подполковника Дроздова, а дневальному, что несет службу у штаба, прикажи ко мне никого не пускать до особого распоряжения! Договорились?

Дежурный офицер пожал плечами:

– Так точно! Сделаю, как вы сказали!

– И еще раз извини, свободен!

Капитан, козырнув, вышел из палатки.

Шарипов спросил:

– Чего это вы, товарищ полковник, на дежурного сорвались?

Полковник, проигнорировав вопрос, вновь взял в руки карандаш. И через несколько секунд вновь бросил его на стол, проговорив:

– Крепись, Рустам. Тут такое дело. Из Москвы генерал-лейтенант Гусев сообщил мне страшную новость. Всю твою семью кто-то зверки убил вечером воскресенья двадцатого числа в какой-то заповедной зоне. Вот почему, Рустам, я в таком состоянии.

Боевой офицер переспросил тихо:

– Убили? Семью? Олю с Викой?

Морозов добавил:

– И мать твою, и брата, и его жену, и его детей! Ты меня прости, капитан, наверное, я должен был как-то подготовить тебя, но не смог. Не нашел варианта, как это сделать. Прости, что встречаю тебя из боя такой новостью.

В штабном отсеке командирской палатки повисла тяжелая, гнетущая тишина.

Шарипов словно окаменел, уставившись в одну точку. Казалось, он ничего не видит и не слышит.

Полковник взглянул на Гончарова.

Майор пожал плечами. Он, так же как и командир, не знал, что делать дальше.

Пауза затягивалась. Наконец, Шарипов каким-то не своим голосом спросил:

– Когда похороны? И кто ими занимается?

Морозов ответил:

– Все зависит от тебя, вернее, от того, когда приедешь ты, но не ранее пяти дней, все же милиции надо провести свои мероприятия, экспертизу, ну и еще кое-какие дела. Так что завтра можешь отправляться в Переславль. Лучше поездом Ростов-на-Дону – Москва, там у нас бронь имеется, самолетами сложнее, но возможно, хотя, по большому счету, выигрыша по времени никакого!

– Я решу сам, как добраться до Переславля. Мне надо, чтобы все необходимые документы были готовы уже сегодня.