Заработка кое-как хватало. Да им никогда и не нужно было много. Они отправлялись по утрам на работу, приходили вечером, ели, немного читали и ложились спать. Они почти не разговаривали друг с другом. Да и о чём? Каждый понимал, что жизнь их, в сущности, закончилась и теперь осталось лишь доживать отпущенный срок. Так продолжалось несколько месяцев, пока в их судьбе не возник некто по имени Ландо.

Как-то вечером Прокоп брёл по тротуару, размышляя, что готовить на ужин, как вдруг рядом с ним притормозила большая чёрная машина. Затемнённое стекло опустилось и вежливый голос позвал:

– Господин Прокоп!

Прокоп остановился.

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал человек в машине, лица которого Прокоп разглядеть не мог. – Я хочу сделать вам одно предложение и надеюсь, оно вас заинтересует. Садитесь, пожалуйста!

Мягко клацнув, открылась дверца. Прокоп не раздумывал: какая, в конце концов, разница?! Пожал плечами и забрался в просторное, мягкое, пахнущее кожей нутро автомобиля, который тут же тронулся.

– Меня зовут Ландо, – представился человек на сиденье рядом с Прокопом. Кроме него в машине был только водитель, отделённый от пассажирских мест звуконепроницаемой перегородкой. – Я предприниматель.

– А я – Прокоп, мастеровой двенадцатого разряда, – в той же тональности ответил Прокоп.

– Это не так, – покачал головой Ландо. – Вы – наставник. Вы известный человек и никакими разрядами вашу квалификацию описывать не нужно.

Прокоп внимательно посмотрел на собеседника. Ландо, по-видимому, был не очень высок, но на удивление ладно скроен. Даже когда он сидел, его фигура производила впечатление абсолютной пропорциональности, а черты лица словно были специально подогнаны друг к другу неким мастером финишной обработки, стремившимся достичь не красоты, а предельной рациональности. В этом лице не было того, что называется «изюминкой», оно было всего лишь предельно правильным.

– Что вам от меня нужно? – спросил Прокоп, хотя на самом деле ему было безразлично. Ему давно уже было все равно.

– Вы и нужны, – сказал Ландо. – Вы, ваша квалификация и ваши коллеги.

– Я не вполне понимаю. Моя квалификация – двенадцатый разряд мастерового. Работать по прежней специальности мне запрещено.

– Это нам известно, – аккуратно наклонил голову Ландо.

– Вам?

– Нам, – снова последовал короткий, грациозный кивок. – «Мы» – это некое сообщество людей, объединённых общими интересами и целями. Богатых людей. Не самых богатых – потому что мы не можем себе позволить то, что могут позволить они. А этого нам тоже чрезвычайно хочется.

– Чего именно? – Прокоп пока не понимал, о чём идёт речь, хотя в душе его затеплилась надежда.

– Чтобы наши дети выросли образованными людьми, – сказал Ландо. – Образованными и… нормальными. – Он особо выделил последнее слово. – Мы не верим этой болтовне насчёт зомбирования и промывки неокрепших юных мозгов. Всё это сказки для серой толпы. И мы знаем, чего вы на самом деле стоите.

– Понимаю, – сказал Прокоп. – Но, как я уже сказал, мне и моим коллегам запрещено…

– Мы предоставим вам и вашим коллегам все условия для работы, о которой никто никогда не узнает. Не сомневайтесь, что оплата вашего труда будете весьма достойной.

– Речь не об оплате…

– Вы будете работать в частной школе, – продолжал Ландо, оставив без внимания реплику Прокопа. – Прекрасно оборудованной, расположенной в тихом месте, удалённом от любопытных глаз. Собственно, это не просто школа, а школа-пансион. Разумеется, мы понимаем, что наше предложение сопряжено с определённым риском для вас. Но, уверяю вас, он минимален. А на другой чаше весов – любимая работа, благодарные ученики и гонорар, который позволит вам безбедно существовать многие годы после завершения проекта.

– Целая школа, – медленно проговорил Прокоп. – И вы надеетесь сохранить всё в тайне от блюстителей?

Прежде чем ответить, Ландо порылся в кармане, извлёк ключ и отпер небольшой автомобильный сейф, из которого вытащил пухлый конверт.

– Мы – серьёзные люди, – сказал он, отчётливо выговаривая каждый слог. – И у нас немалые возможности. Абсолютной гарантии безопасности мы, разумеется, предоставить не можем – её просто не существует. Но сделать риск минимальным и к тому же предусмотреть возможные последствия – вполне в наших силах.

Он протянул конверт Прокопу.

– Это документы на ваше имя. На ваше новое имя. Документы абсолютно подлинные. Никто никогда – ни ученики, ни их родители, не узнают, как на самом деле зовут их наставников. Если, конечно, вы сами им об этом не вздумаете рассказать. Наш контракт первоначально рассчитан на три года. Полагаю, если всё пойдёт нормально, он будет продлён.

– Ваши дети тоже будут учиться в этой школе? – спросил Прокоп.

– Мои? – Ландо удивлённо приподнял брови, а потом улыбнулся. – Мои – нет. Собственно, у меня нет детей. Для меня это просто бизнес…

* * *

С утра Прокоп вызвался сходить купить смазку для мини-трактора и предупредил, что немного задержится. Он просто хочет прогуляться – так Прокоп сказал Греню. Хотя и теперь, когда у Прокопа на пребывание в посёлке была оформленная постоянная виза и он мог передвигаться в округе свободно, согласно Закону о Народном Благе Номер Тридцать Семь, работник был обязан ставить нанимателя в известность о целях и маршрутах своих перемещений. Грень лишь небрежно пожал плечами, что означало безразличие к тому, чем намерен заниматься Прокоп за пределами двора. Прокоп прицепил на куртку яркую оранжевую табличку трудового мигранта и направился к калитке.

– Эй! – остановил его оклик.

Прокоп обернулся.

– Вечером сегодня придёт, – сказал Грень.

Прокоп ждал, не понимая, о чём речь.

– Этот, Майин дружок. Из охранников лагеря. Она просила передать. Так что особо не задерживайся…

– Спасибо, – поблагодарил Прокоп, но Грень уже отвернулся.

Лавка была неподалёку, покупка много времени не заняла. С пластиковой канистрой в руке Прокоп шёл, низко опустив голову и намеренно приволакивая ноги, демонстрируя полное смирение, кротость и покорность любым движениям судьбы. Но взгляды редких прохожих, которые он ощущал на себе, от того не становились более доброжелательными. Прокоп оставался здесь чужаком.

Предусмотрительно обойдя по узким улочкам центральную площадь, где размещались резиденция местного Избранника и контора маршала, он вышел на восточную окраину городка и зашагал по узкой колдобистой дороге, что вела к заброшенному заводу. На повороте, оглянувшись по сторонам и убедившись, что вокруг никого нет, Прокоп сдёрнул табличку, нырнул в обступавший асфальт, такой же серый от пыли кустарник и бросил в траву ёмкость со смазкой.

Теперь он бежал ровно и мощно, подныривая под клонящиеся ветви и перепрыгивая низкий подрост. Кустарник постепенно редел, местность поднималась, и скоро Прокоп оказался на вершине пологого холма, которую венчали развалины какого-то строения – то ли будки связи, то ли старой часовенки. В полукилометре, внизу, открывался трудовой лагерь – огороженный высокой проволочной оградой прямоугольник с вышками охраны на каждом углу, поделённый точно пополам сплошным забором на мужскую и женскую зоны с аккуратными рядами бараков для перевоспитуемых. Административный сектор, домики для офицеров и казармы для рядовых, располагался на внешней стороне прямоугольника, примыкая к одной из его меньших сторон.