Но демоница снова удивила. В мощном прыжке она сбила меня с ног, и мы не очень дружным, но очень матерящимся комком повалились на траву.

   Кажется, мы даже успели отвесить друг другу парочку хороших пощечин, когда подоспели тренер, Кейман и Бастиан. Последний почему-то схватился за Ясперу, а Кейман оттащил меня.

   – Все, девoчки, хватит, рукопашной в правилах не было! – рявкнул Кейман.

   Но мы уже и сами не рвались в новую драку. Минутный порыв сошел на нет. Яспера приглаживала волосы, в которые я вцепилась, а я вытирала с губы кровь.

   – Что будем делать, господин директор? – раcтерянно взглянул на Кеймана тренер. – Обнулим счет боя?

   – Нет. Они больше не будут. Это была… м-м-м… минутная слабость. Сейчас девушки извинятся друг перед другом и разойдутся, верно?

   Эта фраза прозвучала таким тоном, что ослушаться ни у кoго не возникло мысли. Мы с Ясперой хором пробормотали извинения, под пристальными взглядами пожали друг другу руки и явно выдохнувший с облегчением тренер объявил:

   – Победа за адепткой Шторм!

   Никогда мне ещё так не хлопали. Даже когда я вылила на Бастиана стакан апельсинового сока.

   – На поле боя приглашаются магистр Крост и адепт ди Файр… гм… да… вы уже здесь. Что ж, прошу!

   Первый удар прозвучал, когда я села на скамейку. После поединка меня все еще потряхивало, а два жестких падения отдавались болью во всем теле. Но даже занятая страданиями по синякам и ссадинам, я не могла не восхититься красоте настоящего боя.

   Это было так, словно тьма и пламя вступили в противостояние. Бог стихий, в руках которого обычный меч превращался в смертоносное оружие, совершенно спокойный и холодный. И огненный король,такой же, как пламя: стремительный, безжалостный.

   Оба удивительно красивы. Оба знали свое дело на «отлично». Оба стремились победить,и никто не хотел уступать. Только сейчас, глядя на то, как бьются Бастиан и Кейман, я поняла, о чем говорил Акорион в видениях. Бастиан не выходил с мыслью о том, что Крост сильнее. Он знал, что перед ним бог, но при этoм все равнo собирался побеждать.

   Я вдруг охнула, почувствовав, как неожиданной болью пронзило все тело. Мой вскрик совпал с очередным ударом мечей, и остался незамеченным, но новый спазм почти лишил сознания. От боли потемнело в глазах.

   Черт. Неужели я слишком сильно ушиблась?

   Голова закружилась так, будто я залпом выпила всю бутылку игристого. Пробираясь к выходу с трибун, я едва разбирала дорогу, а когда оказалась вдали от поля, что было сил рваңула к школе. Вряд ли я понимала, куда именно несусь: к лекарю, или к себе, просто каждый взрыв криков и улюлюканий рождал новую волну боли,теперь уже в голове. К тому моменту, когда я вошла в замок, сил почти не осталось. Я опустилась на пол у подножия лестницы, откинувшись на перила и тяжело дыша.

   По венам словно пустили кислоту. Каждая клеточка тела горела, я расчесывала руки, пытаясь добраться до источника боли, граничащей с зудом, но только оставляла на коже набухшие красные следы от ногтей. Из груди вырвался сдавленный отчаянный стон.

   – Стой! – услышала чей-то голос.

   Перед глазами все плыло, но сквозь кроваво-красное марево я различила Бастиана, опустившегося рядом со мной на колени. Нет… черт, этого не может быть, он там, на поле боя. Это – очередной кошмар,иллюзия воспаленного мозга, измученного снами темного бога.

   Я попыталась отползти от него, но кошмар оказался на удивление сильным. Пальцы огневика сомкнулись у меня на лодыжке.

   – Стой, я сказал!

   Из последних сил я рвалась и брыкалась, как бешеная кошка, но силы были слишком неравны, а ещё оставшихся капелек самообладания лишала боль. Слезы уже не подкатывали к горлу, они пролились на щеки. Меня трясло, как при лихорадке.

   – Ну,тихо,тихо… сейчас пройдет. Деллин, не брыкайся… сейчас все пройдет. Ничего страшного не происходит.

   – Мне больно, - с трудом прохрипела я.

   – Знаю. Я знаю. Сейчас все закончится.

   Даже если он подразумевал под «все закончится» смерть, то сейчас я была согласна и на нее. Если вдуматься, это такое блаженство: закрыть глаза, провалиться в темноту и не чувствoвать больше раздирающей изнутри боли, не задыхаться от обжигающего легкие воздуха.

   – Добро пожаловать в мой мир, – пробормотал Бастиан, одной рукой удерживая меня, а второй вытаскивая пробку из какого-то флакончика.

   К губам прижалось холодное стекло, а рука ди Файра сжала волосы на затылке, вынуждая запрокинуть голову.

   – Пей.

   Я попыталась не то запротестовать, не то сказать, что выпью сама, но холодное зелье полилось в горло,и я закашлялась. Бастиан выбросил флакон, который со звоном ударился об пол и, кажется, разбился, а затем перехватил меня поудобнее.

   – Вот по почкам можно было и не бить, - прошептала я.

   – Да я вообще по заднице метил, – фыркнул парень.

   – Что за… я…

   Мы сидели прямо на холодном полу в холле, но его это никоим образом не волновало. А у меня перед глазами все плыло и качалоcь.

   – Сейчас ты потеряешь сознание,и я отнесу тебя к лекарю. О, к нам идет директор. Значит, он отнесет тебя к лекарю…

   – Нет! Я не… я не хочу… не хочу идти с ним!

   Из тумана появились руки и знакомый голос произнес:

   – Дай ее мне.

   – Нет! – неожиданно даже для самой себя, я отпихнула руки и снова попыталась отползти к стене.

   Раздалась тихая ругань.

   – Ладно. Неси ее в лазарет.

   Потом я почувствовала, как меня поднимают с пола. А потом – спасительная темнота и облегчение. Но так как боль за это время успела чуть-чуть ослабнуть, я малодушно понадеялась, что это все же не смерть.

***

Над морем встают три спутника,три звезды, три планеты. Таара, Крост и Акорион. По-инопланетному красивые, они не могут находиться так близко, по всем земным законам их просто не может существовать, но все-таки они существуют,и мягким светом, который я все еще по инерции называю лунным, освещают пляж.

   Где-то вдалеке, словно подражая звездам, мигают светлячки.

   Мои волосы перебирает теплая рука, а ещё я слышу биение серцда человека, в объятиях которого лежу. Мне хочется обернуться, рассмотреть его лицо, но уверенность, что тогда сон закончится, как никогда велика.

   – Ты давно мне не снился.

   – Ты не просила.

   – Ты сказал, что тебя не существует. Зачем просить о том, что никогда не сбудется?

   – Чтобы оно cбылось, конечно.