— Это как раз те, с кем я не желаю иметь дело, — заявил дон Мануэл, — я расстался с ними для того, чтобы никогда больше не встречаться.

— Они имели несчастье вызвать неудовольствие вашего превосходительства?

— Ее всевернейшее величество королева поручила мне вести переговоры о покупке брильянтового ожерелья.

— Да, да, это знаменитое ожерелье, заказанное покойным королем для госпожи Дю Барри, знаю, знаю.

— Вы драгоценный человек: вы знаете все. Так вот, я должен был купить это ожерелье, но раз дело приняло такой оборот, я его не куплю.

— Может быть, я предприму демарш?

— Господин Дюкорно!

— Дипломатический, ваша светлость, в высшей степени дипломатический,

— Это было бы хорошо, если только вы знаете этих людей.

— Милейший Босанж — мой четвероюродный брат.

Дон Мануэл и Босир переглянулись.

Неожиданно один из слуг отворил дверь и доложил:

— Господа Бемер и Босанж! Дон Мануэл вскочил.

— Выпроводите этих людей! — с раздражением в голосе воскликнул он.

— Ради Бога, — умоляюще заговорил Дюкорно, — позвольте мне выполнить приказание вашей светлости, и я смягчу его.

— Смягчайте, если хотите, — небрежно сказал дон Мануэл.

Завидев Дюкорно, Босанж испустил крик радостного изумления.

— Вы здесь! — воскликнул он и бросился обнимать Дюкорно.

— Ах, вы очень любезны! — заметил Дюкорно. — Здесь-то вы узнаете меня, мой богатый родственник! Это потому, что я в посольстве?

— По правде говоря, да, — отвечал Босанж. — Если мы немножко отдалились друг от друга, простите меня и окажите мне одну услугу. Ведь вы атташе посольства?

— Я хранитель печати.

— Чудесно!.. Мы хотим поговорить с послом.

— Это бесполезно! — неожиданно раздался голос Босира. Босир, гордый и равнодушный, появился на пороге. — Господин Дюкорно! Его превосходительство приказал вам отпустить этих господ. Отпустите их.

Он пошел дальше.

Хранитель печати взял своего родственника за правое плечо, его компаньона за левое и тихонько подтолкнул к выходу.

Он закрывал за ними двери, когда Босанж спохватился:

— Помогите нам, — сказал он, — и вы получите…

— Мы здесь люди неподкупные, — заметил Дюкорно и закрыл двери.

В тот же вечер посол получил следующее письмо:

«Ваша светлость!

Человек, который ждет Ваших распоряжений и который жаждет принести Вам почтительнейшие извинения Ваших покорных слуг, находится у дверей Вашего особняка; по одному знаку Вашего превосходительства он отдаст в руки одного из Ваших людей ожерелье, которое имело счастье привлечь Ваше внимание.

Соблаговолите, Ваша светлость, принять уверения в нашем глубочайшем уважении и проч., и проч.

Бемер и Босанж».

— Итак, — прочитав это послание, сказал дон Мануэл, — ожерелье наше!

Вышеупомянутого человека впустили: это был Бемер собственной персоной, Бемер, который рассыпался в самых утонченных любезностях и в самых смиренных извинениях.

После этого он отдал свои брильянты и сделал вид, что оставляет их здесь, дабы их рассмотрели.

Дон Мануэл остановил его.

— Довольно испытаний, — заявил Босир, — вы недоверчивый купец; вы должны быть честным человеком. Садитесь же, и мы побеседуем — господин посол вас прощает.

Тут посол изъявил согласие рассмотреть ожерелье. Бемер показывал каждую часть ожерелья и подчеркивал все его красоты.

— Что касается ансамбля этих камней, — заговорил Босир, с которым дон Мануэл только что перемолвился по-португальски, — то господину послу возразить нечего: ансамбль удовлетворителен.

— Итак, вот в чем дело, господин Бемер, — продолжал он, — ее величество королева Португальская услышала об этом ожерелье; она поручила его превосходительству осмотреть брильянты и уговориться об их покупке. Брильянты подходят его превосходительству. За какую сумму хотите вы продать это ожерелье?

— За миллион шестьсот тысяч ливров, — отвечал Босир.

Босир перевел цифру послу.

— На сто тысяч ливров больше — это много, — произнес дон Мануэл.

Бемер, казалось, слегка поддался. Ничто так не успокаивает недоверчивых купцов, как покупатель, который торгуется.

— Я не могу, — после минутного колебания заговорил он, — подписать ставку, которая составляет разницу в барыше или, если угодно, потерю моего компаньона и мою. Дон Мануэл выслушал перевод Босира и встал. Босир закрыл футляр и протянул его Бемеру.

— Ваша светлость! Если мой компаньон согласится на ставку, то я заранее согласен.

— Хорошо! Остается только уговориться о способе уплаты.

— На этот счет не будет ни малейших затруднений, — вмешался Босир. — Как вы предпочитаете получить деньги?

— Если можно, наличными, — со смехом сказал Бемер.

— Вы получите их в три срока, господин Бемер, по пятисот тысяч ливров, и сверх того в интересах вашего дела вы совершите интересное путешествие.

— Путешествие в Лиссабон?

— А почему бы и Нет?.. Разве не стоит потрудиться ради получения полутора миллионов за три месяца?

Бемер, казалось, был в восторге; на лице его не было заметно ни облачка; г поклонился, как бы желая и поблагодарить, и откланяться.

Неожиданно некая мысль возвратила его.

— Вот в чем дело. Ожерелье было предложено ее величеству королеве Французской…

— Которая от него отказалась. Дальше!

— Мы не можем навсегда выпустить из Франции это ожерелье, не предупредив об этом королеву. Почтительность, даже лояльность требуют, чтобы мы еще раз отдали предпочтение ее величеству королеве.

— Это справедливо, — с достоинством произнес дон Мануэл. — Хотел бы я, чтобы португальские купцы так рассуждали, как господин Бемер.

— Я весьма счастлив и весьма горд, что вы, ваше превосходительство, удостоили меня одобрения. Итак, вот два предусмотренных нами обстоятельства: первое — согласие Босанжа на ваши условия, второе и решающее — отказ ее величества королевы Французской. Прошу у вас три дня сроку.

— Наши условия, — заявил Босир:

— сто тысяч ливров наличными, три переводных векселя по пятисот тысяч ливров, врученных вам лично. Ларец с брильянтами отдается хранителю печати посольства или же мне — я намереваюсь сопровождать вас в Лиссабон, в фирму «Господа Нуниш Балбоа, братья». Полная выплата в течение трех месяцев.