Мобилизация невозможна без массовизации (социальной одномерности сообщества) – изначальной или искусственно созданной пропагандой или другими чрезвычайными обстоятельствами и социальными институтами. Это может быть военный призыв в случае введения военного или особого положения, атмосфера страха, созданная масштабными арестами в ходе репрессивных кампаний, чрезвычайное положение из-за стихийных бедствий, катастрофы, массовый принудительный «энтузиазм» больших политических акций, вроде освоения целины, строительства БАМ и пр. Такой тип мобилизации принципиально отличается от становления массового общества, возникающего в ходе европейской или американской модернизации. В последнем случае речь идет о формировании универсалистских институтов (правового государства, представительской политической системы, свободной прессы, всеобщего образования и избирательного права, независимого суда, гарантий частной собственности, свободного рынка и др.), поддерживаемом населением и обеспечивающим повседневность частного индивида – налогоплательщика и гражданина. Напротив, массовизация тоталитарного государства предполагает упразднение субъективной автономности и соответствующих прав индивида, ограничение или уничтожение тех оснований, на которых держалось своеобразие частной повседневной жизни – наследование собственности, безопасность от административного произвола, свобода выбора работы, места жительства, образа жизни, самостоятельность и ответственность в выплате налогов и пр. Мобилизация путинского типа вызывается нейтрализацией значимости повседневных норм и ценностей частной, обычной жизни, наступающей под действием агрессивной пропаганды, педалирующей тему врага. Достижение такого состояния становится возможным только при появлении чрезвычайных обстоятельств, факторов угрозы всему целому (воображаемому, апеллятивному целому – целостности государства, существованию нации, духовным традициям, православной вере и т. п.), экономическому кризису (невозможности вести обычный образ жизни, угрозы потери работы и т. п.).

Власть и общество. Сложившийся за четыре выборных цикла (1999–2016) порядок «управляемой демократии» или манипуляций электоральными процессами (контроль над вертикальной мобильностью и селекцией во власть) привел к окончательному формированию закрытого коррумпированного политического класса, обеспечивающего эксклюзивный характер институционального господства. Эта система обладает иммунитетом по отношению к любым попыткам общественного контроля над властью, обеспечивает подчинение экономики интересам обогащения правящего класса. Создание непрозрачных (то есть не подлежащих контролю надлежащих государственных органов) госкорпораций и их постепенный переход в частное управление, государственное рейдерство, административный и судебный произвол обернулись подавлением малого и среднего бизнеса (то есть того реального сектора экономики, который ориентирован на запросы потребителя, общества, а не власти). Доля его практически не растет последние 20 лет, в отличие от теневого сектора и неформальной занятости. Расширение участия государства в экономике[104] (военные и полицейские расходы, увеличение административной ренты, коррупция) стало причиной угнетения экономического роста, стагнации. Ожидать выхода из этого состояния в обозримом будущем не имеет смысла. Эти изменения в различных сферах общественной и политической жизни закрепили многочисленные «достижения» путинского правления, идущие с 2000-х годов, но получившие свое идеологическое обоснование лишь в последние три-четыре года. Оно стало развитием тех положений, которые впервые открыто прозвучали в Мюнхене в феврале 2007 года в речи Путина, положившей начало политике открытой конфронтации с Западом и отказу от демократии как программы национально-государственного развития и свободной рыночной экономики.

Таблица 54.1

Какую роль в жизни России играют следующие институты и социальные группы?

Приводится средний балл по пятибалльной шкале от 1 – «практически никакой» до 5 – «очень большую». Данные ранжированы по январю 2020 года в порядке убывания.

В отличие от подавляющего большинства наших «экспертов», российских политологов и социологов, массовое сознание трезво оценивает природу российской власти: по мнению большинства россиян, Путин опирается на силовиков (прежде всего на политическую полицию, спецслужбы, генералитет), олигархов, высшую бюрократию, выражает интересы именно этих институтов. Картина массовых представлений россиян о структуре институтов в точном смысле представляют собой синтез репрессивных структур и олигархии, иерархического власти, по существу – тоталитарной системы господства. Это (вкупе со стерилизацией возможностей выражения недовольства) определяет массовый конформизм и оппортунизм социальной элиты. Выражение недовольства допустимо, но только против отдельных бюрократов, а не против «национального лидера» и вождя нации. Поэтому идет перенос раздражения с «царя на бояр».

Однако такая структура легитимации власти, если рассматривать ее в большой временной перспективе, должна быть неустойчивой и хрупкой. Она внутренне содержит силы своего разрушения, наступающего при явном ослаблении символических «опор» (нужен лишь символический признак слабости власти, ее геополитического поражения). Как на симптом этого, можно указать на высокую долю мнений «устали ждать выполнения своих обещаний» (рис. 36.1). Но именно поэтому возрастает и потребность режима во все более частных патриотических «мобилизациях», вздрючках, процессах против тех, кто «оскорбляет чувства верующих» (примерно та же апеллятивная конструкция мобилизации, что и с Крымом). В отличие от мнимой угрозы «международного терроризма», которая плохо работает, внутренние факторы мобилизации имеют более сложные структуры консолидации, затрагивающие, в отличие от «уличного терроризма», не ценности повседневного существования, а гораздо более значимые архаические структуры культуры и, соответственно, потребность в «сакральном», высоком. То, что в конечном счете массовое сознание готово довольствоваться суррогатами трансцендентальных ценностей – веры, морали, достоинства – указывает на воспроизводящуюся зависимость России от Запада, от главных центров мирового развития.

Рис. 33.1. На какие слои населения опирается, на ваш взгляд, В. Путин?