И омертвел от ужаса.

Ободранная лестничная клетка едва освещалась. Но то, что находилось под носом, не увидеть было трудно. Охранник Саиб, молодой еще мужчина, с модной стрижкой и неплохими для профессии манерами, стоял на верхней степени, судорожно вцепившись в перила, беззвучно хлопал ртом, не в силах что-то вымолвить. Он тужился, словно не мог сходить в туалет. Потом обмяк и рухнул лицом вниз, на носки Али, который остолбенел и не мог шевельнуться. Под лопаткой охранника расплывалось кровавое пятно. В пространстве, где мгновение назад был Саиб, образовалось нечто – черное, бесформенное, непонятное, быстро подъехало, и в грудь Али уперся ребристый глушитель, накрученный на ствол пистолета.

– Назад, в квартиру… – мозгом услышал, не ушами, стал пятиться, весь охолодевший, не спуская зачарованного взгляда с глушителя и даже не глядя на его владельца. Он задом переступил порог, споткнулся, допятился до кушетки, которая ударила его под коленку и бросила на себя. Круги метались перед глазами, пропадала четкость. Черная субстанция переступила порог вместе с ним. Мешковатые одежды, паранджа, волосяная сетка чачван. Женщина! И по руке, в которой она держала пистолет, он понял, что это женщина – изящная ручка. А еще он вспомнил, что забыл выключить в комнате свет…

Женщина была не одна. Мужчина, отдуваясь, втащил в прихожую мертвого охранника, бросил под дверью, заперся и пробежался по квартире, пригибаясь перед окном. Теперь они стояли напротив Али, с любопытством и каким-то затаенным торжеством его разглядывали. Мужчина стащил мусульманскую шапочку, утер взопревший лоб. Женщина сняла накидку. Она была относительно молода, чернява, когда-то неплоха собой, но проглядывало в чертах нечто суровое, неприятное, плохо вяжущееся с хрупким обликом. Спутник был ей под стать – одежда местного жителя из небогатого квартала не гармонировала с холеным лицом. Вьющиеся черные волосы, надменный насмешливый взгляд. Они подошли почти вплотную, нагнулись над Али, плавающим в прострации.

– Вы Али Магомедов? – вкрадчиво спросила по-английски женщина.

Отпираться было бессмысленно.

– Да… – прошептал Али.

– Он самый, – ухмыльнулся мужчина. – Кажется, у нас получилось, коллега.

– Вы пойдете с нами, – сообщила женщина. – И, пожалуйста, без глупостей. Если будете хорошо себя вести, с вами ничего не случится. Надеюсь, вы понимаете, что нам от вас надо.

– Но я никто без своей установки… – прошептал Али, прилагая усилия, чтобы не свалиться в обморок. – Я не смогу восстановить ее по памяти… А саму установку ливийцы спрятали, я не знаю, где она, вам ее никогда не найти…

– Ничего, – успокоила его женщина. – Нас на первых порах устроит… содержащаяся в вас информация. Вы же готовы к тому, чтобы кардинально переменить свою жизнь?

Не хотелось бы Али менять хрен на редьку. Но кто интересовался его мнением? Его подхватили под руки, поволокли к выходу. Он кое-как переступал ногами. Споткнулся о мертвое тело под порогом, символизирующее, видимо, коврик. Мужчина «по-братски» стукнул по затылку, чтобы не терял связи с реальностью. Женщина распахнула дверь. Поднатужившись, они переволокли Али через порог…

Прозвучали несколько хлопков. Сопровождающие попадали – мужчину отбросило, он рухнул с дыркой во лбу на мертвое тело Саиба. Женщину отшвырнуло в сторону, она ударилась об косяк, сползла, судорожно хлюпая горлом – под подбородком красовалась рваная дыра, из которой выплескивался бурый фонтан…

Али стоял посреди всего этого – шатался, как былинка, пытался что-то сообразить, донести до сознания, безусловно, полезную мысль. Приблизилось нечто черное, бесформенное, ткнуло глушителем в грудь, и Али пережил пронзительное дежавю. Он что, вернулся на несколько минут в прошлое? Послушно попятился, переступил порог, схватился за стенку, чтобы не упасть. Снова мужчина и женщина! И кто их учил так выряжаться? Он пятился, а женщина в традиционном мусульманском облачении шла за ним, держа пистолет на вытянутой руке. Пистолет был другой. И рука другая. Он снова рухнул на диван. Призрак в черном воцарился над душой. А мужчина, кряхтя и сгибаясь в три погибели, перетаскивал тела через порог. В прихожей становилось тесно от мертвых тел…

История повторялась. Они исследовали квартиру, стараясь не мерцать в районе окна, потом возникли над ним – блеклые, неотчетливые, куда-то расползающиеся. Стащили шапки и накидки. У женщины были пепельные волосы, туго скрученные на макушке. Лицо – широкое, «острочелюстное», глаза, посаженные близко, недобрые. В ней не было ничего привлекательного – в отличие от той, которую она убила. Чувствовалось, что убивать барышне не в диковинку. Мужчина был приземист, лысоват, с глазами хмуро-болотного цвета, выдвинутыми из орбит. Они обменялись парой слов на языке, которого Али не знал, но понял, что это такое. Женщина спросила по-английски с гортанным резким акцентом:

– Вы Али Магомедов?

– Да… – прошептал Али.

– Вы пойдете с нами, – сообщил мужчина. – Вы не пострадаете… если не станете вырываться и кричать.

Шутка, повторенная дважды, была отвратительна и не вызывала ничего, кроме полного отторжения.

– Вы откуда все такие? – обреченно прошептал Али. – От создателей шпионских романов?

С чувством юмора у данных «претендентов» было плачевно. Они подхватили Али под локти и поволокли к выходу, обмениваясь между собой рваными репликами на языке Шиллера, Ницше и Гитлера. Мужчина распахнул дверь…

Предчувствия не подвели. Раздался электрический треск, забились синие искры, проскочила дуга – и сопровождающие попадали, не успев среагировать! Али качался, голова взрывалась. Да что же это такое?! В третий раз мужчина и женщина! Шутка, повторенная трижды… Просто замкнутый круг какой-то! Невысокая женщина в черном брючном костюме, в косынке и черных очках втолкнула его в квартиру. Али привычно пятился, отмечая, что пистолета у дамы нет, а это, как ни крути, прогресс.

– Сядьте на диван, – резко бросила женщина. – И не шевелитесь, пока мы тут не приберемся.

Али рухнул на кушетку и принялся терпеливо ждать. Из прихожей доносились звуки ударов, стоны, снова удары, при этом что-то неблагозвучно для уха похрустывало.

– Не волнуйтесь, – отчего-то по-русски кряхтел мужчина, – не убьем этих гавриков. До утра они точно не очнутся, а потом будут долго чалиться в ливийской кутузке. Хотя по законам военного времени их положено расстрелять – лично я бы их расстрелял…

«А чего мне волноваться? – вяло думал Али. – Я спокоен, как удав…»

– Во накосили… – бурчал из прихожей мужчина – и было непонятно, то ли одобряет, то ли осуждает содеянное. – Да тут ступить уже некуда… – Судя по лязгу, он собирал оружие, которого под дверью было более чем достаточно, откручивал глушители, бросал их на пол.

Женщина сняла очки и рассматривала Али с повышенным вниманием. Она была молода, у нее были пытливые, въедливые и очень красивые глаза. Из-под косынки выбивались черные волосы, которые она непроизвольными движениями засовывала обратно. Вскоре к ней присоединился мужчина. Какой-то странный тип – возможно, ему было от тридцати до сорока, точнее сказать невозможно, поскольку практически все лицо поросло щетиной. Загадочно поблескивали и смеялись серые, неестественно блестящие глаза. Он был одет в плотные форменные штаны (непонятно чьей формы), изобилующие карманами, жилет поверх камуфляжной рубашки. Шевелюру, нуждающуюся в радикальном удалении, венчало что-то среднее между шапкой, куфией и чалмой, оснащенное почему-то острым козырьком. Его карманы отдувались от «посланного Аллахом» оружия.