Это была самая длинная тирада, выданная Даудом! Она не знала, откуда грозит реальная опасность, могла лишь догадываться, но страх уже обосновался в организме и помыкал ее поступками. Стартовала новая ночь, береговая полоса, изрезанная, черная, нелюдимая, неумолимо приближалась. Вырисовывались скалы, громоздящиеся друг на друга, черные промоины, в которые затекала вода, очертилась бухта, небольшой причал. Что-то шевелилось – масса людей, теснящихся на пристани, работали автомобильные двигатели…

Во всем происходящем была масса интересного – с профессиональной точки зрения. Сколько ударных статей можно выдать! Один «Летучий голландец» чего стоит. Но напряжение, сдавившее мозг, не способствовало анализу и запоминанию. «Агриппина» входила в бухту. Мужчины с автоматами (у людей «мужественной» профессии, похоже, имелось личное войско) оттесняли давящуюся на пирсе публику. «Агриппина» работала без перерыва: долго в Ливии не задерживалась, отдавала груз, набирала беженцев и сразу уходила. А отдыхала в тихой, безмятежной Италии. «А вообще-то дерзко и нагло, – машинально отметила Мари. – Возить этих голодранцев напрямую в Италию. Не на Родос, не на Лампедузу, не на какой-нибудь Крит…»

Место высадки, по уверению Дауда, находилось километрах в шестидесяти юго-западнее Бенгази. Самое сердце мятежной «волости»! Но на причале царила нешуточная паника. Люди кричали, рвались за кордон. Мелькали перекошенные лица – мужские, женские, детские.

– Что они кричат, Дауд? – спросила Мари. К сожалению, на арабском она знала лишь «Салам алейкум».

– Они кричат, что под Адждабией два дня идут тяжелые бои, – мрачно поведал Дауд. – Правительственные части гонят повстанцев по всем фронтам. Адждабия окружена, и скоро эти изуверы придут сюда… Спокойствие, Мари, не будем поддаваться панике. Эти люди могут вопить все, что им заблагорассудится. У страха глаза велики. Уверен, что реальное положение не настолько плачевное.

– Неужели все эти люди собираются уплыть на «Агриппине»? – Мари недоверчиво скользила глазами по толпе.

– Поплывут только те, кто заплатил, – отрезал Дауд. – Судьба остальных никого не волнует. Держись, Мари, сейчас причалим. Хватай меня за хлястик и не отставай. Здесь неподалеку поселок…

«Агриппина» ткнулась бортом в причал. Матросы перепрыгивали на настил, вязали швартовы. Рыча, как простуженные львы, на причал задним ходом взбирались грузовики. Автоматчики оттесняли возбужденную толпу. Меньше всего Мари волновало, что за груз «Агриппина» перевозила в трюме, – догадывалась, что неуместное любопытство может дорого стоить. Разумеется, в иной ситуации она бы подглядела хоть глазком… Дауд тащил ее через толпу, машущую узлами и баулами, а она по ходу удивлялась: нормальные люди спешат вырваться из Ливии, а ненормальных сюда зачем-то влечет. Она не видела, чем закончилась суета на пирсе, тропа погрузилась в нагромождение прибрежных скал. Внизу остался автомобильный серпантин, но Дауд, как видно, знал другой путь – если не короче, то безопаснее. Едва приметная серая тропка петляла под ногами: то падала вниз, то уносилась за хребет. Мари отключала большинство чувств – потом включит, старалась не отставать от Дауда, дышать размеренно, не стонать, не жаловаться на бесчеловечные условия…

– А ты молодец, – заключил Дауд, когда они выбрались из скал и припустили по равнине, заваленной камнями и украшенной клочками куцей растительности. – Еще немного пробежим, соберись…

Ядовитая луна раздвинула облака. Ночь была прохладной, но пока, возбужденные, взмыленные, они это не чувствовали. Прибрежная суета осталась сзади. Они приближались к асфальтированной дороге, а слева мерцали редкие огоньки населенного пункта.

– Это Аль-Жвана, – просветил Дауд, присаживаясь на камень. Мари просто рухнула ему под ноги. – Нужно добраться до Хомса. Не говори ничего, я знаю, что делаю. Там мы решим и твои, и мои проблемы.

«Так мы еще и твои проблемы будем решать?!» – чуть не вскричала Мари, но прикусила язык. Женская доля такая нелегкая – пыхтеть и молчать.

– Путь неблизкий, – просвещал Дауд. – Но милостью Аллаха мы туда попадем – если будешь меня слушаться и не высовываться. Я знаю, как туда проехать и никому не попасться.

– Позволь уж единственный вопрос, и я затыкаюсь, – вздохнула Мари. – Мы на чем туда поедем? Самолетом, поездом, автомобилем? Ничего такого у нас нет. Знаешь, я уже готова за телепортацию заплатить…

– Автомобиль найдется, – усмехнулся Дауд. – В этой благословенной Аллахом стране автомобилей больше, чем жителей. Оставайся здесь, забейся куда-нибудь за камни, я скоро вернусь, – добавил он голосом, не терпящим возражения. И не успела Мари опомниться, как Дауд поднялся, подтянул рюкзак, болтающийся за спиной, и припустил вдоль дороги по направлению к Аль-Жване.

Она столько натерпелась за эту ночь! Скуля от страха, застегнула на все пуговицы утепленный комбинезон, забилась между камнями, обняла баул, набитый необходимыми в пустыне женскими вещами, и принялась стучать зубами, попутно размышляя, как будет выживать в полном одиночестве в этой страшной взрывающейся стране.

Она прислушивалась – не доносятся ли звуки артиллерийской канонады? Ничего такого не доносилось. Временами по дороге проносились машины. Одна остановилась, скрипнув тормозами, прижалась к обочине и трижды мигнула фарами.

– Мари, спишь? – донесся недовольный голос Дауда.

Ахнув от счастья, она рванула к видавшему виды «Террано» с гостеприимно распахнутой дверцей. Впрыгнула в салон на заднее сиденье, больно ударившись о собственный баул.

– Ну, ты и мешочница, – усмехнулся Дауд, трогаясь с места. – Нужно быстро уезжать. Эту машину я позаимствовал на парковке у кафе, хозяин только перекусил, собрался ехать на ней домой, он, конечно, возражал, но в итоге смирился, что мне машина нужнее, и даже ключи одолжил.

– Я не ослышалась? – удивилась Мари. – Повсюду паника, наступают войска, беженцы разбегаются в разные стороны, а в Аль-Жване работает кафе?

– В это трудно поверить, – отозвался Дауд, – но ночное кафе было переполнено. Музыка, смех, увлеченные разговоры. К чему паниковать раньше времени? Вот придут неприятности – тогда и будут с ними бороться. А зачем сейчас? Веселиться надо, жизни радоваться. Здесь люди по-разному устроены, Мари. И образ жизни у каждого свой. Кто-то паникует, кому-то до лампочки. Все в руках Аллаха, он сам решит, кого куда…

Она очнулась, когда над бывшей итальянской колонией всходило солнце. Крякнул позвоночник, тело, одеревеневшее в неловкой позе, не хотело распрямляться. Она приподнялась, недоуменно протерла глаза, стала вертеть головой. «Террано» несся по асфальтированному шоссе. Мелькали полосатые столбики, скудные пустынные пейзажи. Местность, судя по «красотам», была не прибрежная. Как-то не пахло в этой местности Средиземноморьем. Она поймала в зеркале равнодушный взгляд Дауда – он невозмутимо вертел баранку.

– Проснулась?

– Да уж, стыдоба, отбилась, как хорек… – Мари устроилась в центре сиденья, стала ерошить спутанные волосы. – А мы где?