– В Ливии, – пожал плечами Дауд. – Ночью обогнули Адждабию – там действительно что-то гремело, сейчас объезжаем Эс-Сидер. В этих местах воевали пару месяцев назад. Сейчас линия фронта сместилась ближе к морю, в пустыне воевать не очень хочется, – Дауд криво усмехнулся. – Хотя на прошлой остановке, когда я бегал за продуктами, а ты спала, мне сказали, что часть правительственных войск обходит Эс-Сидер с юга – якобы будут брать Ауджию, но это может оказаться и уткой. А если нет, думаю, мы их почувствуем.

– Ты устал, – заметила Мари, – могу порулить.

– Сиди уж, – поморщился Дауд. – Никогда не доверял женщине свою жизнь, и ты не станешь исключением. В пакете еда, в термосе кофе. Жуй и пей. Тормозить не будем. Почистить зубы и помыть лицо можешь на ходу – бутылка с водой под сиденьем.

В принципе, это было интересно. Она жевала вполне съедобные бургеры с говядиной, вертела головой. Приметы отгремевших сражений уже ощущались. Мелькнула кучка разрушенных строений – похоже, их усердно обрабатывали из минометов. Остов сгоревшего советского танка «Т-55» лохматых семидесятых годов с поникшим дулом, развалившийся на части джип. Мари сглотнула – между проплешинами солончака лежало что-то такое, уж больно напоминающее человеческое тело… А потом Дауд резко ударил по тормозам и медленно, переваливаясь через обочину, объезжал воронку на дороге. Явно не газовики бурили яму. Снаряд, а то и авиационная бомба, разворотил внушительный пласт асфальта и пробил воронку глубиной не менее полутора метров. Напротив ямы в кювете валялся перевернутый грузовик – лохмотья брезента трепыхались на ветру. Мари спохватилась, выхватила фотоаппарат, стала щелкать.

– Бои тут шли, – повторил Дауд, набирая скорость. – А где-то на этой дороге имеется танковое кладбище – скорее всего, мы его не увидим, свернем раньше. В апреле танковый батальон шел на выручку своим, обложенным в Азарии, и бомбардировщики «В-2» его показательно уделали. Трижды заходили, а как бомбы кончились, добивали из крупнокалиберных пулеметов. Выжившие были, а вот из техники ровным счетом ничего не осталось…

Внезапно он сбавил ход и пробормотал что-то неласковое по-арабски. Журналистке вновь стало страшно. Мари похолодела. Мама дорогая! Навстречу, волоча за собой облако пыли, неслась колонна автомобилей! Их носило по всей дороге. Несколько джипов, пикапы, небольшой грузовичок, на котором было установлено что-то вроде зенитного орудия. Колонна призывно гудела – такое ощущение, что все водители были в стельку пьяные и не соображали, что делали! «А ведь, возможно, так и есть», – с ужасом подумала Мари. Вряд ли установки Корана о запрете алкоголя «в дневное и ночное время» воспринимаются с воодушевлением всем населением. Есть и пьющие, и курящие, и наркоманы, не особо афиширующие свои пристрастия. А уж в рядах этого повстанческого сброда… Ругнувшись сквозь зубы, Дауд притормозил и прижался к обочине.

– Может, удерем, а, Дауд? – без надежды пробормотала Мари. «Или шапку-невидимку наденем», – подумала, но не сказала.

Тот не счел нужным отзываться на женские глупости. Держал ногу на сцеплении, потихоньку газовал, угрюмо всматривался в приближающуюся кавалькаду.

– Косынку оберни вокруг головы, бесстыдница, – проворчал он, покосившись в зеркало. – Измажься в чем-нибудь и сиди смирно. Это повстанцы, им крепко накостыляли. Мы им не нужны… хочется верить.

Но проехать мимо одинокого автомобиля эти бузотеры не смогли. Из люка головной машины – здоровенного «Ленд Крузера», иссеченного осколками и покрытого слоями пыли, – взмыла рука, призывающая следующих сзади остановиться и не биться бамперами. Кавалькада, лязгая и дребезжа, встала. Дауд, вздохнув, выбрался из машины и демонстративно потянулся. Из джипа выпрыгнул колоритный тип – смуглый, с окладистой бородой, в бордовой рубашке и обвисших штанах с множеством карманов. Он тащил за цевье автомат Калашникова «АК-74», использующий пули со смещенным центром тяжести. Гаркнув что-то своим, направился к Дауду. К изумлению Мари, он не стал без раздумий стрелять, что-то спросил, Дауд отозвался. После этого сопровождающий извлек документ в кожаном переплете, сунул под нос мятежнику. Тот задумчиво покарябал нос и кивнул. Потом, размахивая свободной рукой, принялся что-то жарко объяснять, кивая подбородком на запад. Дауд сочувственно покачивал головой. Мятежник заглянул в салон, удивился, обнаружив окаменевшую женщину с измазанным кетчупом носом. Вновь обмен репликами. Мари осторожно покосилась в другую сторону. Из люка «Крузера» торчал гранатометчик с «Мухой» – вылитый пират, в цветной бандане, с повязкой на глазу, под которой просматривалась запекшаяся кровь. Мятежникам, похоже, крепко досталось. Борт второй машины был измазан кровью и какой-то желтоватой жижей, размышлять о природе которой не хотелось. В кузове пикапа покачивался, как болванчик, раненый в ободранной толстовке с перевязанной рукой. Из колонны кто-то проорал – мол, чего мы тут стоим, когда бежать надо? Тип в бордовой рубашке спохватился, распрощался с Даудом, пожав ему на прощание руку, прыгнул в машину. Джип сорвался с места, за ним по одной – остальные машины. Изрядно ощипанная, увенчанная трехцветным монархическим стягом, колонна прогромыхала мимо, и Мари облегченно вздохнула, стала судорожно стирать с себя кетчуп.

– А замарашка, меня сопровождающая, – журналистка популярного французского издания, известного своим сочувственным отношением к повстанцам, – объявил Дауд, возвращаясь за руль. – Пишет хвалебную статью о справедливой борьбе против диктатора. Не поверил, конечно, да и шайтан с ним…

– Это что за тип был? – спросила Мари.

– Мой приятель Джафар, – хмыкнул Дауд, заводя машину. – Отличный парень, рекомендую.

– И давно ты его знаешь?

– Впервые вижу. Ситуация, кстати, непростая. Я был прав: доблестные повстанцы удирают, задрав штаны, от мобильной танковой группы, выбившей их из Габрии. Военные, ничего не боясь, катят прямо на нас, и где-то через четверть часа у нас была бы возможность насладиться этим зрелищем. Ты уже в курсе, конечно же? Бомбардировки приостановили, теперь войскам Каддафи здесь полное раздолье. Но не уверен, что у них достаточно сил, чтобы разделаться с восставшими. Скоро завязнут, можно не сомневаться. И вся эта вакханалия растянется на долгие годы…

«Называется патовая военно-политическая ситуация, – подумала Мари, – означающая неспособность ни одной из сторон установить контроль над страной».

Они отправились вперед, и за безмолвным населенным пунктом, брошенным на произвол судьбы, Дауд повернул влево – в пустыню. Асфальта здесь не было, только врытые в землю покрышки указывали направление. Мари закрыла глаза – бесконечные пустынные пейзажи начинали утомлять. Кажется, она снова задремала. Рождалась уверенность, что на этого мужчину – ранее немногословного, а теперь потихоньку оттаивающего – она может положиться. Когда она очнулась, солнце стояло в зените. Машина ехала по небольшому населенному пункту, не задетому войной. Одноэтажные опрятные здания с плоскими крышами, работающие магазины. Перед лавкой цирюльника на плетеном стуле восседал исполненный важности седоусый араб с автоматом Калашникова меж ног. Поселок оборвался, «Террано» катил между рядами фруктовых деревьев.