Одно из самых важных событий в истории мальтийского периода ордена произошло в конце XVI века во время правления великого магистра Ла Касьера. Этот гордый, высокомерный и очень упрямый человек показал себя храбрым и способным командиром, однако он не вникал в нюансы островной политики или просто не желал с ними считаться. Он оскорблял мальтийцев, не в последнюю очередь своей неприязнью к ним, которую не скрывал и от местного епископа, что явилось постоянным источником трений между избранным епископом Мальты и великим магистром, который, являясь главой великого религиозного ордена, считал себя равным кардиналу. Было даже обращение Ла Касьера к папе против епископа. В конце концов на остров прибыл член инквизиции, чрезвычайно важная фигура во времена контрреформации. Для великих магистров он был – и это было практически неизбежно – ненавистным лицом, поскольку подчинялся только папе. Таким образом, он стал третьей формой власти на острове. Мальтийцы, за века научившиеся жить под властью разных чужеземцев, сменявших один другого, – карфагенян, римлян, византийцев, арабов, сикулов-испанцев, а теперь рыцарей, были довольно хитры по натуре и не имели желания дальше запутывать пресловутую «кошкину люльку»[5] своей островной религиозно-светской политики. Рыцари, надменные аристократы, свысока относившиеся к крестьянскому населению острова, вряд ли обрадовались вмешательству папы (через его главного инквизитора) в их внутренние дела. В результате в этой троице интересов, во главе которой стоял великий магистр, всегда присутствовали мелкая зависть, политическая и религиозная борьба и интриги в стиле Макиавелли. В целом прибытие на Мальту представителя инквизиции было неудачным оборотом для острова.

В некотором смысле самым важным событием этого периода было строительство собора Святого Иоанна Крестителя в Валетте. Это один из самых известных соборов Южной Европы и один из величайших архитектурных памятников ордена. Его строительство завершилось в 1578 году при магистра Касьере по проекту и под наблюдением Джироламо Кассара. Внешне собор очень строг – крепость веры – и выполнен в стиле маньеризма. А внутри это едва ли не самое величественное в мире барочное сооружение. Великие магистры и другие члены ордена тратили состояния на боковые часовни, памятники из мрамора и на поддержание его сокровищницы, которая постоянно пополнялась богатыми дарами со всей Европы. Шли десятилетия, и постепенно весь пол собора Святого Иоанна стал сам по себе памятником (из цветного мрамора) благородным домам Европы, сыновья которых умерли на службе ордену. Каждый ланг имел собственную боковую часовню. Здесь, как и в любых других областях, существовало обязательное соревнование между лангами. Каждый желал, чтобы его часовня стала богаче и красивее, чем у соседа. Несколько позже испанцы братья Котонеры (Рафаэль и Никола, один за другим были великими магистрами ордена мальтийских рыцарей. – Ред.) пригласили Маттиа Прети (1613–1699, итальянский художник, известен также как il Cavaliere Calabrese [калабрийский рыцарь или калабрийский всадник]. Это прозвище он получил за создание конной статуи папы Урбана VHI. – Ред.) из Калабрии, чтобы тот расписал собор фресками. Эти фрески сэр Осберт Ситуэлл (1892–1969, английский поэт и прозаик. – Ред.) впоследствии назвал «одним из лучших произведений барочной живописи». В конце XVII века великий магистр Переллос добавил к украшениям церкви двадцать восемь великолепных фламандских гобеленов, сотканных в Брюсселе и перенесенных на картон Рубенсом. Строгость внешнего облика собора – как большой обитый железом сундук, который скрывает и защищает внезапный взрыв света, красок и богатства внутри. Собор Святого Иоанна показывает два лика ордена – военную преданность цели и аристократическую любовь к роскоши.

Но помпезная слава, которая стала окружать рыцарей после осады Мальты 1565 года, в соединении с упадком крестоносного духа (в Европе он имел место на несколько веков раньше) постепенно и неизбежно привела к ослаблению морали рыцарей. В первоначальном правиле, составленном Раймундом де Пюи, было сказано, что «когда они находятся в доме или церкви или там, где есть женщины, то должны защищать безупречность друг друга. Ни одна женщина не может омывать ноги или руки братьев или стелить им постель, и пусть Всевышний защитит их и следит за ними».

Эти предписания безупречной жизни имели все меньше и меньше влияния на молодых рыцарей в последующие века. Близость Мальты к Европе означала, что образ жизни, принятый на континенте, довольно быстро перекочевал и на остров. А жизнь знати в Европе XVII и XVIII веков была бесконечно далека от аскетизма, предусмотренного правилами ордена. Выпивка, блуд, азартные игры и дуэли были обычным времяпрепровождением молодых представителей знати, и представляется крайне маловероятным, что члены ордена, прибывшие из европейских дворов, где царили весьма свободные нравы, вдруг примут облик средневековых рыцарей. Конечно, они выходили в море, когда это требовалось, и, если выпадала такая возможность, сражались с мусульманами, однако вовсе не собирались надевать власяницы и вести себя как монахи, вернувшись на Мальту. Родос был изолирован от западного мира и в географическом, и в духовном отношении, и там было возможно поддерживать анахроничное общество. Мальта же была совсем другой. Прошло немного времени, и даже правила ордена, хотя и не приветствовали открытое аморальное поведение, все же стали признавать, что плотские грехи существуют и следовало избегать только выставления их напоказ.

Следующий отрывок из «Истории» Портера иллюстрирует отношения, которые, в силу необходимости, были приняты в личной жизни рыцарей: «Предписано, что ни один член нашего братства, независимо от положения и ранга, не должен иметь никаких дел с женщинами легкого поведения ни в их домах, ни в других. Если кто-либо из братьев, забыв о чести и репутации, будет настолько дерзок, что станет действовать вопреки этому правилу и опозорит себя публично, после троекратного предупреждения вышестоящего члена ордена, по истечении 40 дней после первого предупреждения, должен быть подвергнут следующему наказанию: если это командир – он будет лишен командерии, а если простой брат конвента – будет лишен старшинства. Если кто-то из членов нашего ордена будет настолько бесстыден, что усыновит ребенка, рожденного в незаконной связи, и попытается дать ему свое фамильное имя, мы повелеваем, чтобы все партнеры падших женщин, которых можно считать виновными в кровосмешении, святотатстве или прелюбодеянии, должны быть лишены права владеть какой-либо собственностью или занимать должности в нашем ордене. И мы считаем партнерами падших женщин не только тех, кто, как известно, ведет распутную жизнь и осужден за это, но также тех, кто, без стыда, не убоявшись Бога и позабыв о своем положении, поддерживает женщин сомнительного поведения, известных своими дурными поступками, или живет с ними постоянно».