— А ты прям лучше?! Дедушку в честь прадедушки, а прадедушку в честь прабабушки, а её тоже Константин Родионычем…

Лерка отсмеялась и сказала вполне уже серьёзно:

— Чуть-чуть не всыпались! Прям самую малость! — и она показала пальцами, насколько чуть-чуть мы были от провала.

Я проникся остротой момента, и смеяться расхотелось. Могли ведь и не вывернуться.

— Слушай! — Лерка уставилась на меня так, как будто собиралась спросить нечто такое, про что потом будет не до него. — А что тебе дядя Витя ответил?

— Какой дядя Витя? — опешил я.

— Наш дядя Витя, — и она пальцами обеих рук показала «ковычки», которые так любят америкосы. — Младший брат отца, когда ты у него спрашивал, как звали бы их третьего брата?

— Ты чё?! — я опешил ещё раз.

— Ну, вот в этой гипотетической ситуации… Хотя, какой, нахрен, гипотетической?! Всё уже! Это теперь история нашей «семьи»! Понимаешь?

Наверное, рожа у меня в тот момент была тупее некуда, потому что Лерка начала объяснять, но так, как будто говорила с маленьким глупым ребёнком:

— Понимаешь, Саша, мы же только что чуть не попались на вранье. Ну, какая Австралия?! Ты там был?

Я даже головой мотать не стал. Откуда?!

— Во-о-от! Я была три года назад как раз в Кэрнсе. Ну и чё? Я же не могу им всем рассказывать, какой там аэропорт! Да и не помню уже… А больше нечего говорить! Ну, кенгуру, ну, коалы… Пару раз прокатит, а потом? Да и не это их интересует, — она замолчала, глядя перед собой. — Вон Морозова! Сколько лет дедушке? Видишь? Нестыковок куча! А ещё, вот зуб даю, обязательно спросит, прямо завтра спросит… Знаешь чё?

Я нахмурился, соображая, но не преуспел.

— А спросит она завтра, дорогой брат, из каких краёв и как свалил наш шестикратный прадед в эту… — она помахала рукой, пытаясь что-то вспомнить. — Магиланию!

— Магелланику, — поправил я.

— Да пофигу! Откуда и как! — своим взглядом она буквально пришпилила меня к дивану. — Есть идеи?

Идей не было. Полное отсутствие всякого присутствия, от слова… Стоп! Так-так-так! Ну-ка, ход конём по голове!

— Так из Самары! — я сам удивился простоте решения. — Помнишь, мы с Морозовой про неё и говорили? Она ещё спрашивала, не оттуда ли мы. А откуда гостям с другого континента знать про этот, прямо скажем, провинциальненький городишко? А? Да потому что дедушка их шестиюродный как раз оттуда! И местность мы худо-бедно, а всё-таки представляем. Волга, Сок, Самара, острова всякие, Лука Самарская, горы опять же, Переволоки! Ну-у-у?

Лерка задумалась. Я ждал.

— А плотина? — с сомнением спросила она.

— А чё плотина? Какая плотина? Нет никакой плотины!

— Саш, ты дурак? Я и сама знаю, что нет там никакой плотины. Просто плотина реку Волгу подняла метров на двадцать. Местность, знаешь ли, изменилась.

Я прям… даже не знаю…

— Лер, сама ты — дурак дурацкий! Ну, откуда мы можем знать какие-то подробности? Или ты думаешь, что за шесть поколений ничего не могло просто забыться?

— Девять!

— Что, девять? — я ничего не понял в этом леркином возгласе.

— Девять поколений!

— Тем более! — я сначала обрадовался такому уточнению. — Постой! А почему девять?

— Ну, раз дед, значит ещё три поколения!

— Почему три?

— Ну, вот считай… — начала Лерка и осеклась, прикидывая на пальцах.

Я тоже начал прикидывать, но быстро запутался. Тогда мы прибегли к самому надёжному способу: предусмотрительно забытым Шеном карандашом нарисовали на подаренной им же карте схему.

На полях имелось небольшое пространство, очень подходившее для построения вертикального генеалогического дерева. Для краткости всех предполагаемых Родионов Константиновичей я отмечал буквами РК, а Константинов Родионовичей соответственно КР. В самом низу я написал себя — АК, что означало, конечно же, Александр Константинович. Пересчитал, получилось девять. Начал прикидывать кто кому кем доводится. Получились лишние люди. Снова пересчитал. Девять. Опять стал прикидывать степень родства. Снова лишние. Посмотрел на Лерку. Та пожала плечами, мол, сам считай.

Встал, походил по комнате, посмотрел в окно. Время интересно сколько? Часов семь, наверное. Хреново без часов. Я бы сейчас часам и с одной стрелкой обрадовался бы, не то что электронным или смартовским. Но я отвлёкся…

Лерка сидела за столом и что-то писала на карте. Я подошёл и посмотрел. Лерка подошла к решению вопроса до жути просто: она подписала в каждой строчке соответственно «отец», «дед», «прадед», а потом стрелками от нашего деда тоже «прадед» и «прапрадед». Вот только результат я такой уже получал — лишние люди, трое.

— Ты был прав. Шесть поколений, а не девять, — совершенно спокойно сообщила «сестра».

— А это чё? — ткнул я пальцем в буквы ВР, появившиеся в строчке отца.

— Это дядя Витя, младший брат нашего отца, который посвятил тебя в жуткую семейную тайну.

Строчкой ниже слева от надписи АК-74 появились буквы РК.

— А это? — спросил я.

— Это мой несчастный старший брат.

— Представь себе, догадался. А написала зачем?

— А я может быть всегда хотела, чтобы у меня был старший брат. Может быть, он был бы умный и добрый. И сильный. Он бы не обижал бедненькую Лерочку Антуанетточку и защищал бы от этого подлого, вредного, гадкого, злющего Сашки-Какашки! — она начала щипать не ожидавшего такого вероломства меня обеими руками.

Отбиться удалось только в процессе бегства.

— Ладно, а это чё? — я указал на буквы ВАК справа от «меня». В принципе догадаться не сложно, но на меня только что напали!

— А это… — гордая пауза. — Это Валерьюшка Антуаннетушка Константиновна! Собственной персоной!

— Угу! Значит, говоришь, Константиновна?

— Да! Валери Антуанет! — и она сделала витиеватое движение правой рукой.

— Ну, так ты так и пиши! — я взял у неё карандаш, и, вслух диктуя сам себе, написал заглавные буквы. — Константиновна Валерка Антуаннетческая! Сокращённо КВА! Ну, вот поквакала, и в тину!

Шутка старая, но рабочая! Секунды не прошло, как яростной фурией Лерка накинулась на меня, щипая везде, где я не успевал от неё закрыться. С выкриками «Сашка-Какашка» она оттеснила меня к стене. Отбиваться стало сложнее, и я попытался схватить её руки, она вырывалась. Так мы боролись секунд двадцать. Внезапно, или правильнее сказать неожиданно всё закончилось. И я осознал, что обнимаю её, крепко прижав к себе. Э-э-э… пардонте, не спицально…

Лерка перестала улыбаться и высвободилась, я не удерживал её. Стало как-то грустно. Вот только что нам было весело, а тут бах, и всё… Больше не смешно.