– Да. Ты удивительная, – глядя прямо в глаза, продолжил Джек. – Поверь, никто и никогда не прыгал со мной на стол во время речи, не выполнял невозможных заданий, не кидался защищать с палкой в руках. И… не отказывал мне после первого поцелуя.

– Тебя разбаловали, – пробормотала я.

– Возможно. Но какая разница? – Джек решительно мотнул головой. – Сейчас есть ты… мотылёк с железным характером. Такая красивая… Невероятная… Сандра… Моя?…

Расстояния между нами уже не было, его ладони легли на мои бёдра. Голова закружилась. Он улыбнулся и нежно коснулся губами губ, уха, шеи. Провёл пальцами по спине, вызывая тысячи мурашек.

Говорят, от любви можно сойти с ума. Наверное, так и есть. Джек целовал страстно и нежно, и ум не беспокоил больше меня вопросами, высохнет ли на барной стойке джемпер и не стекут ли капли на дорогущий паркет, если я его плохо выжала. Разум пульсировал первые десять секунд, подавая сигналы SOS и беспорядочные мысли о том, чем всё это кончится. Что будет завтра? Как мы будем работать вместе после этого? Как это – проснуться с ним рядом… От него будет такой красивый малыш… Я люблю его!

Я пробормотала чужим голосом, пытаясь отсрочить неизбежное:

– Мне надо в душ.

– Твой запах приятнее мыла, – выдохнул Джек, подхватил на руки и усадил на мягкую высокую спинку дивана. – Просто расслабься.

Лёгкий ветерок из приоткрытой форточки скользнул по моим волосам и взъерошил его.

Джек снял мой тонкий свитер, не отводя глаз от лица, расстегнул джинсы. Я растерянно улыбалась. Он провёл ладонью по груди, животу.

И я не верила себе, что позволяю ему это, но голова уже кружилась в тёплом тумане, а в животе пульсировало. Дальше всё было странно: мой директор, снимающий ласковым движением бюстгальтер и пробующий на вкус мою грудь и кожу. Сантиметр за сантиметром. Его ладонь там… пальцы, проникающие в ложбинку между ног и заставляющие меня кусать губы, истекать и провожать в никуда заблудшие мысли. И панику, и внутренние уверения, что я взрослая женщина и могу себе это позволить… Хочу! Воздух вокруг стал сладким, тягучим, и мои бёдра потяжели.

– Девочка моя, волшебная… чистая… – говорил Джек, вновь подхватывая на руки. Он развернулся и легко положил меня на диван. В пару движений сбросил свои джинсы, а потом и мои, не оставив даже трусиков. Боже, как он был красив! Даже татуировка в виде иероглифа на плече и шрам на животе. Гармоничен и опасен, как только мужчина может быть… Корсар или воин. Он громко выдохнул, встал на колени и развёл мне бёдра.

– Джек, – проговорила я, быстро дыша, обнажённая и совершенно распахнутая перед ним. – Это ошибка…

– Всё хорошо, – он накрыл мои губы поцелуем, и я почувствовала жар, исходящий от его мощного торса над своим. И тяжесть тела с атласной кожей. И твердость…

Джек скользнул вниз и продолжил изучать меня руками и жаркими губами. Жадно, с дрожью, как коллекционер, похитивший для своей сокровищницы бесценную статуэтку. Он присвоил меня, и теперь для него не существовало ни разрешений, ни табу.

Я стеснялась и порой пыталась возразить, но его палец или губы властно и нежно останавливали мои слова. Краснея от смущения, я подчинялась, чтобы снова изгибаться и стонать. До неприличия громко. Я не знала, что он делал, но желать, чтобы всё прекратилось, потому что нет сил терпеть и сдерживаться, Джек не позволял. Только когда волнами нарастающее напряжение взорвалось во мне, и я закричала, пришло расслабление и блаженная нега. Пустота поплыла вокруг и внутри меня…

Я стала мягкой, как масло на солнце. И тогда Джек вошёл в меня, и началась буря. Он крутил моё тело, как игрушечное, поднимал на руки и переворачивал на живот. Пространство гостиной перешло в какое-то другое измерение, где пол и потолок менялись местами, где всплески эйфории перемежались бешеным ритмом и напряжением, где Джек в порыве страсти говорил на каком-то другом языке и любил меня так, что я чувствовала себя распущенной и чистой одновременно.

– Я люблю тебя, – шептала, кричала, стонала я на русском и английском.

– Мараваийосо ме нинья теамо, – отвечал Джек. – Теамо локаменте…

– Сумасшедший, – шептала я по-русски.

– Magical[16], – отвечал он.

Прошёл даже не час, или мне так казалось, когда, наконец, мы устали. И замерли на шкурах, оба мокрые, голые, счастливые и изнеможенные. Джек поцеловал меня в макушку и, прижав к себе тяжёлой рукой, как мальчишка любимого плюшевого медвежонка, мгновенно заснул. Пожалуй, надо было в душ. Или не надо. Разбужу? Вряд ли. Просто, наверное, не дойду. Взятая в охапку большим боссом и самым на свете любимым мужчиной, я закрыла глаза. Голова ещё кружилась, как после пьяного веселья, но это было не важно. Важно было только то, что сейчас. Сейчас Джек был рядом. Тёплый и большой. Мой. Я счастливо вздохнула и, засыпая, услышала, как в саду поёт соловей.

* * *

Солнечные лучи проникали сквозь припущенные жалюзи и щекотали мне нос. Ещё в него проникал потрясающий запах кофе, оливкового масла и жареного мяса. Что-то тихонько шкворчало. Я оторвала голову от подушки (откуда она взялась?!), выбралась из-под пледа, смутилась своей наготы и не нашла одежды. Ну, как это?! Пришлось набросить на плечи мягкий кусок ткани. Я пригладила волосы и, как пещерная женщина в пледе, пошла искать свои джинсы по дороге в ванную. Тело было ленивым и хотело снова на подушечку и в комочек.

Я вспомнила о вчерашнем и раскраснелась. Утром мы оба вполне в сознании, и как вести себя теперь? Снова быть просто ассистентом? Или влюблённой до безумия? Или уверенной роковой женщиной? Нет, последнее вряд ли получится… Интересно, как в кино красавицы просыпаются сразу с укладкой и макияжем, смотрят томно так, что мужчины сразу валятся к ногам? Нет, это не обо мне, и не о Джеке. Боже, как хотелось, чтобы всё было хорошо! И чтобы он снова назвал меня волшебной!

Как космонавт в открытое пространство, я набралась духа и шагнула в кухню, откуда доносились звуки человеческого присутствия. Говорят, можно вечно смотреть на воду, огонь и работающего человека. Нет, вечно смотреть можно на любимого мужчину в джинсах и футболке, который готовит. И умиляться… Особенно, если он – твой шеф.

Вечно не получилось. Видимо, почувствовав мой взгляд, Джек обернулся и расцвёл.

– Привет, соня!

– Привет. – Кажется, я залилась краской. – А ты не видел мою одежду?

– Видел. – И словно это его не касалось, налил из эмалированной кружки, заменяющей джезве, кофе в большую белую чашку. Поставил на рабочий стол и заявил со смехом. – Только учти, в офисе я кофе не варю!

– Ага.

Ничего не оставалось, как подойти поближе, одетой в одно одеяло. Джек деловито помешал что-то в сковороде, отложил лопаточку и схватил меня в охапку. Чмокнул в нос и заявил:

– А ты лягаешься во сне. И разговариваешь.