В его смеющихся глазах всё было просто, совсем не так, как в моей голове. А простота заразна. Потому я расслабилась и ответила, копируя его тон:

– А ты храпишь.

– Я?! – Джек возмутился. – Никто мне такого говорил!

– Тебе все льстят. Ты директор. Но я тебя пальцем потыкала, и ты храпеть перестал.

– Удивительно дерзкий ассистент мне достался! – хмыкнул он. – Маленький и наглый. Пальцем тыкает!

– Ну, – хитро улыбнулась я, – каков поп, таков и приход. – По-английски это звучало двояко: Jack is as good as his master[17]. Потому Джек вытаращился и спросил:

– И кто у меня хозяин?

– Поговорки надо знать, – хихикнула я.

– Я тебе нос откушу, – прорычал он. – Вот сейчас мясо помешаю, выключу, и откушу!

И поставил на пол, хихикающую. Происходящее казалось нереальным. Начиная со вчерашнего дня. Вот сейчас проснусь и побегу на работу, а там отчёты, звонки и стулья летают. Но шеф исполнил обещание в точности и, наклонившись, укусил меня за нос. Не больно, смешно. А потом поцеловал. Волнующе и нежно. Плед соскользнул на пол. Я снова оказалась в руках Джека, обнажённая и совсем его.

– Кажется, да… – пробормотала я, глядя в сияющие карие глаза, и обвила его шею руками.

Он подхватил меня и усадил на кухонный стол с прохладной мраморной поверхностью. Склонился. Я провела ладонью по его ещё влажным волосам и закусила губу, чтобы не застонать громко. Но зря. Всё равно пришлось… стать его основным блюдом на завтрак. И это снова случилось. Страстно, головокружительно и горячо. Только кофе остыл.

Коварный, он так и задумал! Моя одежда оказалась развешенной аккуратно в ванной. И после душа всё-таки был настоящий завтрак. С жареными бананами и острой телятиной в соусе!

– Это карне гисада, – гордо сказал Джек. – Пуэрториканское блюдо.

– Очень вкусно, – честно призналась я, уплетая его шедевр за обе щёки. – Я голодная, как сто тысяч волков!

– Голодная? – его глаза снова хитро блеснули.

– Просто голодная, не так, – поспешила я уточнить.

– Ну ладно, а то я подумал…

– А откуда ты знаешь пуэрториканскую кухню? И на каком языке ты ночью говорил? На испанском?

– Не слишком ли много вопросов, юная леди? Я много чего знаю, – многозначительно заявил Джек и нацепил на вилку жареный банан. – Вот приедет моя посуда, ещё не то приготовлю!

– Никогда не знала, что бананы жарят! – призналась я. – И где ты взял продукты? Вчера в холодильнике было пусто.

– Рынок в любой стране открывается рано, а водители больших начальников быстро выполняют задания.

– Но как ты всё объяснил Касиму или Руслану? Они же не понимают по-английски? Или ты тайно знаешь ещё тюрский и чеченский?

– Достаточно иметь тайный гугл-переводчик, – хмыкнул Джек. И спросил между делом: – Ты ведь таблетки принимаешь?

– Какие таблетки? – опешила я.

– Противозачаточные.

Я покраснела.

– Нет.

Он вытаращился:

– Как нет?! – Вилка с кусочком телятины в томатном соусе зависла в воздухе.

– Просто не нужно было. Я же не сплю с кем попало, только с тем, кого… – Я не договорила.

Но Джек понял. Потянулся ко мне через стол и поцеловал. Молча. А мне захотелось плакать.

– Попробуй салат, это вкусно! – сказал он, пряча за энтузиазмом что-то глубинное. Потух…

Может, страх? Неужели бесстрашный корсар, способный в несколько секунд одолеть троих в лесу, завоевать целый завод и покорять чужие земли одну за другой, чужие языки, менять женщин и бросаться с головой в неизвестность, сражаясь с кризисами, чего-то боится?

А я не боюсь, – вдруг подумалось мне. – Я люблю его и тем счастлива! И ни о чём не жалею! Даже если Вселенная уготовила мне лишь одну ночь счастья, она – моя. А завтра? Завтра будет завтра!

Корсар передо мной, бесподобно притягательный своей мужественной красотой, загорелый и не похожий ни на кого, искал спасения в чашке кофе. А я почувствовала внутри силу и совершенно искренне улыбнулась.

– Спасибо за завтрак! Пожалуй, мне пора домой.

Кажется, эта улыбка была нужна ему, как воздух, и Джек ухватился за неё, вспыхнул глазами и вновь расцвёл улыбкой сам.

– А разве мы не пойдём смотреть на источник? Ты же обещала, балерина!

Возможно, к ночи счастья добавится ещё день? А там и другая ночь? И ещё… А потом однажды он просто не сможет без меня жить!

* * *

День был пронизан солнцем, смехом и бездельем. Суббота всё-таки! И вообще, сентябрь, на мой взгляд, создан для романтики. Противоречивый жарой и свежестью, обещанием дождей, высоким небом и безудержной солнечностью. Щедрый на фрукты и овощи, на прогулки по Дону на речном трамвайчике, на взлетающих с крыш стаями голубей, на запах Парижа в воздухе.

Хотя, конечно, я не знаю, чем пахнет Париж. Но я так представляю. Вдохнёшь аромат желтеющей листвы, чайных роз, политых газонов, поведёшь носом за струйками лёгкой прохлады, скользящей с ветерком сквозь солнце, и в сердце уже любовь. А ещё надежда, а в голове самые романтические истории! И, кажется, что там вдали – за Садовой – не телевышка на холме виднеется, а Эйфелева башня. С тех пор, как дореволюционные дома покрасили в пастельные тона: лимонные, салатовые, розовые, голубые, кафешки стали выставлять на улицу круглые столики, а на окнах появились горшки с геранью и петуньями, центр от Парижа не отличишь. Ну, если не смотреть, конечно, на тётечку в цветастом халате и платке а ля Трындычиха, торгующую незаконно семечками, или на пузатых дядек в майках, шортах и носках под шлёпанцы. Или на цыганку с грязной малышней и айфоном. Обычно, я это фильтрую, но сегодня у меня была роль гида, и я списала это на южный колорит. Говорят, на юге Италии и не такое встретишь.

– Ты там была? – спросил Джек.

Вообще я нигде не была, но интересовалась. Сейчас хорошо – откроешь Ютуб и путешествуй, или даже Гугл-карту. Выбираешь вид со спутника, максимальное приближение и вот тебе лионский Фурвьер, или Трафальгарская площадь. А ещё я бродила как-то по Бродвею от одной камеры видеонаблюдения к другой. В реальном времени, с лёгким подвисанием. О чём я Джеку и рассказала.

– Ты обязательно должна увидеть Нью-Йорк, – снова сказал он. – У тебя есть паспорт для поездок?

– Да. Завела, не знаю зачем, лежит, просрачивается, – томно сказала я.

Настроение у меня было «бабушкино»: погурманить, полениться и не бежать вприпрыжку, как вчера. Хотелось идти прогулочным шагом, будто я – дама с белым зонтиком, в летнем платье и с собачкой на поводке, как у Чехова.