— Ох...

— Я все обдумала и все решила. Если получится, никаких претензий не будет, никаких исков об алиментах.

— Не самое удачное время заводить детей... — неуверенно сказал Мальцев. — Война...

— А когда еще? Меня тоже в четырнадцатом зачали, перед уходом отца на фронт. Ничего, живу. Мать одна меня растила, отец с войны не вернулся. Ничего, вырастила. Сейчас мобилизация, мужчин всех в армию берут, и сколько из них вернется? И когда вернутся? Если как в тот раз, на несколько лет растянется, так мне уже за тридцать будет, а кругом молодых девчонок поспеет столько... Кому буду нужна?

Мальцев не стал отвечать на ее риторические вопросы. Зиночка помолчала, спросила с надеждой:

— Поможешь? В четверг дни начнутся самые подходящие.

«А могла ведь не говорить ничего, — подумал Мальцев. — Молчком не предохранялась бы в те самые дни, вот и всё. Но сказала, сыграла открытыми картами».

— Поможешь? — настойчиво повторила Зиночка, ее рука скользнула вниз, словно в поисках немедленной, не дожидаясь четверга, помощи.

— Помогу, — сказал Мальцев.

Возле «Колизея», что на Чистых прудах, уже третий день красовалась афиша нового фильма «Чапаев с нами». Ксюша, снимавшая на пару с лучшей подругой Варенькой квартиру неподалеку, решила: пойду непременно. Слышала, что это продолжение легендарной кинокартины, в котором лихой комдив переплыл-таки Урал под пулеметным огнем, и врагам пришлось туго...

Давно, пятнадцатилетней дурёхой, она самым натуральным образом влюбилась не то в Чапаева, не то в артиста Бабочкина, исполнявшего роль героя гражданской войны. Раз десять ходила на фильм, если не больше, и каждый раз вопреки логике и здравому смыслу надеялась: случится чудо, и Чапай выплывет. Чуда, конечно же, не случалось, и Ксюша выходила из кинозала с заплаканными глазами.

А вот теперь и киношники сообразили, что нельзя убивать всенародно любимого киногероя. Сообразили и воскресили. Детская влюбленность давно прошла, но все же непременно надо сходить.

Пыталась подбить на это дело Вареньку, пока не получалось — приходила та в последние дни с работы поздно, уставшая, вымотанная. Работала подруга помощницей театрального администратора. Но на гастроли вместе с театром, как то всегда бывало летом, не уехала. Отменены нынче летние гастроли московских театров, вместо того в спешном порядке, с ног сбиваясь, формируют совместно с Москонцертом выездные бригады для фронта. И осенний театральный сезон, считала Варенька, в ее театре Красной Армии не начнется. Разве что подберут какую-нибудь камерную пьесу для стариков — для тех артистов, кто по состоянию здоровья не способен к поездкам на фронт.

Квартира, что они с Варенькой снимали на Чистопрудном, была маленькая и несколько странной планировки: две крохотные спаленки и некое подобие кухни, заодно выполнявшее функции прихожей. Зато с телефоном. И едва Ксюша вернулась в среду из Амторга, дверь не успела запереть, — телефон зазвонил. Не то звонивший был ясновидцем, не то попросту названивал почти без перерыва.

Она ответила, и на другом конце провода обнаружился Костик.

— Сходим в кино? — жизнерадостно предложил он.

— Когда и куда?— без энтузиазма поинтересовалась Ксюша.

— Сегодня, в «Колизей», у меня два билета на нового «Чапаева», — сказал Костик, явно желая доказать, что он все-таки ясновидец.

Из следующей его реплики выяснилось, что времени до сеанса немного, только-только быстро перекусить и собраться, а так хотелось передохнуть после работы хоть часок. Любой другой кавалер получил бы отказ в такой ситуации. Однако Костику отказать Ксюша не могла.

— Сходим... — понуро согласилась она.

Разумеется, старший лейтенант госбезопасности Константин Бояркин даром ясновидения не обладал. Чтением мыслей тоже не владел. Он наверняка взглянул на карту (отчего-то Ксюше представлялось, что на стене в его кабинете на Лубянке висит огромная и подробная карта Москвы), уточнил: какой кинотеатр ближе всего к жилью Ксюши? «Колизей»? Позвонил туда: что за фильм идет вечерним сеансом? «Чапаев с нами»? Отложите два билета на такую-то фамилию. Вот и всё ясновидение.

Между прочим, если взять ту самую карту Москвы, что висела у Костика, или любую другую, достаточно подробную, и прочертить по ней прямую линию, соединяющую дом на Трубниковом переулке, где Ксюша работала, и дом на Чистопрудном бульваре, где она жила, — то линия прошла бы в аккурат по Большому дому на Лубянке. Возможно, даже зацепила бы кабинет Костика. Имелся в этом некий символизм, но Ксюша не стала ломать голову над потаенным смыслом совпадения. Костик ей не очень нравился, иметь дело с Эйдеманом было гораздо приятнее.

В огромном зале «Колизея» — в старинном, напоминавшем о том времени, когда синематографические театры были действительно театрами — была заполнена едва ли десятая часть кресел: время военное, у многих рабочие смены удлинились и стало не до вечерних походов в кино.

Билеты, разумеется, были заказаны на места в последнем ряду бельэтажа. Оказался он пуст, и предыдущие ряды тоже, — самое подходящее место для молодой парочки, интересующейся не столько кинокартиной, сколько возможностью уединиться в полутемном месте. Со стороны их конспиративная встреча выглядела как типичное свидание, но так и было задумано, такая у них была легенда.

Костик сразу же изложил ее на первой встрече, состоявшейся в кабинете Эйдемана, но в отсутствие хозяина (там они встретились в первый и в последний раз, больше в альма матер Ксюша не мелькала).

— Я влюблен в тебя не на шутку, и на многое готов, до законного брака включительно, — говорил Костик. — А ты... ты еще толком не разобралась с чувствами. Относишься ко мне лучше, чем просто к хорошему знакомому, но о любви говорить рано. Ничего этакого, — он сделал неопределенный жест рукой, — у нас не было. Даже не целовались. Потом, конечно, будет и первый поцелуй, и ссора тоже будет, и примирение. Отношения должны как-то развиваться, иначе будут выглядеть фальшиво. А пока рассказывай, что у нас чисто платонические свидания, и ты проверяешь, насколько сильны мои чувства.

— Кому рассказывать?

— Подруге. Той, что соседка. Другим подругам, что заведешь в Амторге, а завести их необходимо. И вообще всем,