Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы о чём, Денис Владимирович? — наивным голоском, каким обычно отвечала преподавателю патологической анатомии, спросила студентка.
— Ты сама знаешь. Что это только что было в палате?
— А, это. Это я вас спасла, вы мне между прочем ещё спасибо должны сказать, — беззаботно ответила девушка, рассматривая кабинет Макеева.
— Спасибо? За что это? — усмехнулся мужчина.
— Ну вас ведь всегда раздражало, когда на вас вешаются студентки у нас в институте. Так к вам ещё и некоторые пациенты неровно дышат, оказывается.
— Алиса, ты сама-то хоть понимаешь, что за ерунду несёшь? Полине было плохо, у девушки срыв был.
— Ага, вы вспомните, как Романовская со стоматологического срыв изображала, чтобы вешаться на вас — Ковальская прыснула, закатив глаза, — я думаю, что у Полины такой же срыв, как у меня…
— Алиса, ты ревнуешь? — спросил куратор с пристально-хитрым взглядом.
— Что? Я? Денис Владимирович, при всём уважении, не обольщайтесь, — засмеялась Ковальская заливистым смехом, в котором проскочила нервная дрожь, та, что обычно проскальзывает у детей, оправдывающихся за разбитую вазу, — я просто не хочу, чтобы вы после всех этих пациенток были в плохом настроении, потому что я с вами вечером хотела посоветоваться на счёт моей дипломной работы. Хотелось бы, чтобы вы были добрым.
Неожиданно раздался стук в дверь и в следующую секунду в кабинет заглянула медсестра с кипой бумаг и снимков КТ.
— Денис Владимирович, там у Мурыгина что-то не так с давлением, посмотрите пожалуйста.
— Хорошо, Наташ. Сейчас иду, — ответил куратор женщине, — Алис, езжай тогда домой сама, я приеду и ты мне покажешь, что у тебя там с работой.
— Хорошо, я тогда Вику заберу по дороге с сольфеджио.
— Её уже няня забрала. Она кстати согласилась с ней посидеть только до семи, так что она скоро уйдёт.
— Я побегу тогда, чтобы Вика одна не была, — бросила Ковальская своему преподавателю и выскочила из кабинета.
«Ревную. Тоже мне. С чего вдруг мне ревновать-то? Пусть на него хоть все пациентки вешаются, мне-то какое дело?», — студентка думала об их разговоре с преподавателем, наблюдая в автобусное окно, как мелькают деревья, люди, машины снаружи, — «Нет, с чего он вообще так подумал? Я что повод ему дала? Я сказала про эту Полину, просто потому, что он сам не видит, что все её страдания выглядят, мягко говоря, неестественно».
Через пол часа Ковальская вошла в дом и, распрощавшись на пороге с нянечкой, пошла в гостиную, которую за время прибывания в доме своего преподавателя сделала уютной и заполненной, так как часто оставляла здесь очередной плед, книгу или заколки для длинных каштаново-медных волос, словно гречишный мёд.
— Привет, Вик. Как дела? — спросила девушка, подкравшись к девочке из прихожей, и защекотала её.
— Привет, Алиса! Наконец-то вы с папой пришли! — обрадовалась девочка и вскочила с дивана.
— Вик, папа ещё на работе. Его задержали, но он скоро обещал прийти, — мягко сказала студентка.
— Ну так всегда! Папа ещё позавчера обещал посмотреть со мной ужастик! Он вечно на этой своей работе! Ты тоже или учишься или на работе постоянно! Так нечестно! — Вика нахмурилась и села на диван, скрестив маленькие тонкие руки.
— Да ладно тебе, — студентка села рядом с девочкой и погладила её по волосам, — сегодня папа не так уж и поздно вернётся, может мы ещё посмотрим фильм.
— Ну хорошо, я такой ужастик нашла. Трейлер — жуть! — радостно вскрикнула Вика.
Сразу после этих слов раздался хлопок входной двери.
— Папа! — девочка спрыгнула с дивана и побежала в прихожую.
Студентка пошла за ней, чтобы всем своим видом продемонстрировать, что сегодня в кабинете куратор спросил у неё полную чушь, что она ведёт себя с ним вполне обычно, естественно и уж точно не, как ревнивая жёнушка со скалкой.
Девочка с разбега прыгнула в объятия отца, и тот подхватил её на руки.
— Привет, привет, — засмеялся Денис Владимирович.
— Пап, а ты помнишь, что обещал мне в среду? — с победной улыбкой спросила дочка.
— Эээ, купить тебе что-то?
— Нет, вообще-то ты обещал посмотреть ужастик в выходные, я уже показала трейлер Алисе, даже она сказала, что фильм жуть!
— Хорошо, посмотрим-облегчённо улыбнулся мужчина, — только мы сейчас кое-что сделаем с Алисой, и придём ладно?
Мужчина опустил девочку на пол и ослабил галстук.
— Хорошо, — бросила девочка на ходу, убегая в гостиную, чтобы включить фильм.
— Ну что, Алис, пойдём покажешь, что там у тебя в работе.
— Ага, только у меня там не все сноски готовы.
— Ну разберёмся.
Мужчина зашёл в рабочий кабинет и, дожидаясь свою студентку, стал разбирать почту. Через несколько минут в комнату вошла Ковальская со стопкой бумаги.
— Вот, Денис Владимирович, это пока то, что я распечатала.
— Хорошо, садись сейчас разберёмся, — сказал Макеев, придвинув к письменному столу второй стул.
Ковальская села за стол и откопала раскадровку в той куче схем и таблиц, которые принесла с собой.
— Вот смотрите, здесь у меня в ходе опыта получилось такое соотношение, поэтому в этой схеме количество эритроцитов не должно было превысить двадцати пяти процентов, но у меня получилось тридцать два процента. Я потом всё переделала, у меня вообще тридцать шесть получилось.
Куратор взял таблицы, которые показывала ему студентка и углубился в проверку подсчётов.
Холодные голубые глаза бегали от строчки к строчки, пытаясь высмотреть неточность. Его аскетичность была наиболее видна во время работы. Нахмуренный лоб, короткие тёмные ресницы дрожат, когда взгляд блуждает по бумаге. Тонкие алые губы сжаты.
— Почему у тебя тут написано меньше тысячи в сутки? — спросил куратор тихим, слегка осипшим голосом.
— Что? — вопрос преподавателя отвлёк Ковальскую. От… любования?
Куратор внимательно всмотрелся в лицо студентки. Ковальская невольно посмотрела прямо в глаза мужчины. Сколько бы раз он не смотрел на неё за всё время их знакомства, казалось, никогда ещё это не давало такого эффекта- внутреннего волнения и как-будто душевного содрогания и страха. Страха от того, что хорошо, от того что это может закончиться, от того, что вы один на один, от того, что вы так близко к друг другу.
— Алис, всё хорошо? — настороженно и (нежно?) спросил Макеев.
— Эээ… да, я… написала так, потому что это исключение, — растерянно ответила девушка.
— Нет, смотри, это было бы исключением, если бы у пятидесяти процентов людей было повышено давление. Но у тебя это число не превышает и десяти процентов.