Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лицо Эринга просияло, как у ребенка, получившего долгожданный подарок.
— Хорошо, — веско сказал он.
— Эринг! — возмутилась я.
— Извини, — он развел руками. — Ты ведь не можешь отказать, да?
Я лишь вздохнула, признавая его правоту.
* * *
— Лучше бы мы заночевали на кладбище, — проворчала я, с ногами забираясь на лежанку. Дышать приходилось ртом. К неприятным запахам мне не привыкать (покойники не розами благоухают), но концентрация вони в берлоге старика Гамли заставляла мечтать о противогазе. Дом насквозь пропитался смрадом ворвани, кислым потом и мочой.
— Регина, — укоризненно прошептал Эринг, садясь рядом и обнимая меня за плечи. — Это невежливо!
Я хмыкнула.
— Ты заботишься о вежливости? Может, светскую беседу начнешь? Раз уж хозяин не хочет развлекать гостей.
— Вряд ли, — он покосился на насупленного Гамли и не менее хмурых «гостей»: доктора Ульва, старосту и Гуду.
Старик нашему вторжению не обрадовался. Даже пытался махать топором и кричать о вторжении в жилище. Безрезультатно. Кто может остановить Эринга, твердо вознамерившегося увидеть утбурда? Спор Гамли бесславно проиграл и теперь, нахохлившись, сидел у очага, подбрасывая кусочки топлива.
Гуда забилась в дальний угол и тихо всхлипывала, уткнувшись лицом в колени. Обычно она ночевала в отдельной хижине, но пробыть там дольше пяти минут я отказалась наотрез. К тому же целой компании негде разместиться в ее землянке, больше напоминающей нору.
Староста молча сидел в нескольких шагах от отца, а доктор предпочел расположиться рядом с нами.
— Давайте сыграем в карты? — предложил Эринг жизнерадостно. — Партию-другую. Все равно утбурд так рано не появится.
— Какой еще утбурд? — не выдержал старик. — Девица сдурела, когда ее выродок подох! Вот и навыдумывала небылиц!
Тянуло согласиться. Хотя формулировочки у него…
Гуда прикусила кулачок. В глазах ее горела ненависть. Как она раньше старика не прибила?
— Выродок? — повторила я ровно. — Значит, вы полагаете, что незаконнорожденный не имеет права на жизнь?
— Отец такого не сказал! — поспешно вмешался Облауд.
— Молчи! — шикнул на него старик. — Не смей говорить за меня!
Сжав кулаки, сын отвернулся, а Гамли продолжил надменно:
— Я не признавал этого ребенка.
— А придется, — заметила я. — Убитые младенцы могут успокоиться, только обретя имя и род.
Старик обжег меня негодующим взглядом.
Я помассировала виски. Хель, что я делаю? Неужели действительно поджидаю утбурда? Ведь бред!
— Т-с-с, — вдруг прошептал Эринг, запечатав мне рот ладонью. — Слышите? Крик совы. Он уже здесь!
Я ткнула Эринга в бок локтем, чтобы ослабил хватку.
— Ай! — возмутился он, потирая ушибленное место.
Снаружи очень громко и пронзительно заплакал ребенок. Горький плач словно ввинчивался в уши. Тоскливо — хоть вешайся! Я мотнула головой, сбрасывая наваждение, и огляделась. Бледные лица, расширенные глаза, напряженные позы.
— Эй, — я бесцеремонно дернула приятеля за предплечье. — Эринг, краниотом на твою дурную голову, очнись!
Он вздрогнул, хлопнул глазами и схватил меня за руку:
— Можешь его прогнать?
Хороший вопрос! Разумеется, меня такому учили. Только практикой обеспечить не удосужились. Зато теперь представился случай наверстать.
Снаружи тоненько заскулили. Послышались жалобные всхлипы.
Вытащив из кармана скальпель, я открыла футляр. Неужели дурацкий предмет профессора Грейнмуда — не сказки? Ведь «паранормальные сущности» я зубрила только ради оценки. Выходит, пригодится?
Я кашлянула и подначила:
— Эринг, разве ты не мечтал увидеть утбурда?
— Ну его, — приятель передернулся. — Слушай, а почему призрак так далеко от кладбища? Разве они могут удаляться от места захоронения?
— Потому что эти умники, — я подбородком указала на оцепеневших «родителей», — додумались похоронить его в море. А вода тут везде.
— Умники? — переспросил он, подняв брови.
Утбурд, обиженный отсутствием реакции, взвыл особенно горестно. Гуда поднялась и сомнамбулически шагнула вперед.
— Некогда, — отмахнулась я. — Потом объясню.
Верный скальпель будто сам лег во влажную ладонь. Скепсис и доводы рассудка отступили. Я действовала на рефлексах, вколоченных за долгие шесть лет в университете.
— В сторону! — рявкнула я на завороженную молодую женщину, а когда она не отреагировала, толкнула ее к Эрингу. Гуда с негромким вскриком упала прямиком в цепкие руки инспектора.
— Что? — начал он.
Я велела коротко:
— Держи крепче!
Он молча кивнул и словно клещами обхватил ее за плечи. Гуда пару раз дернулась, всхлипнула и затихла, только по щекам поползли дорожки слез.
Я поежилась — в очаге пылает огонь, а холодина! — и рывком распахнула дверь. Гуда за спиной зарыдала, а я смотрела на посиневшее от холода тельце ребенка, стоящего в двух шагах от входа. Бледные губы, жалкая тряпка вместо одежды, восково-белая кожа, — этот гость ничуть не походил на неумелую подделку, продемонстрированную нам вчера. Он навевал леденящий ужас, от которого топорщились волоски на руках и пробирал озноб.
Создание жалобно хныкнуло и потянуло ко мне тоненькие ручки. Хотелось обнять его, пожалеть и накормить…
— Нет! — отрезала я, выставляя вперед скальпель.
Нечисть боится холодного железа. Тем более ему не по вкусу отличная медицинская сталь.
Призрак отпрянул и, зашипев, начал пугающе быстро увеличиваться. Раздулись ножки и ручки в младенческих перетяжках, выпятился бледный живот, глаза засверкали потусторонним огнем.
— Не надо, — тихо сказала я. — Я помогу тебе.
Полоснула скальпелем по левой ладони. Краем глаза наблюдая за призраком, уже выросшим выше дома, я прямо на дверном косяке начертала кровью несколько рун.
Утбурд замер, склонил голову к плечу.
— Ты хочешь мести, — продолжила я тихо, глядя прямо в глаза призрака, пылающие ненавистью и какой-то волчьей тоской. — Но еще больше ты хочешь покоя, ведь так?
Утбурд не ответил. Он молча раскачивался на месте, не пытаясь напасть.
— Ты видел все, что здесь происходило? — негромко говорила я. — Я хочу кое-что узнать. А потом я тебя отпущу, клянусь Хель.
Разумеется, план я обдумала заранее. Хорошо, что учили меня на совесть! Даже таким, казалось бы, давно устаревшим вещам. Клянусь, если все получится — напишу профессору Грейнмуду благодарственное письмо!