Пока Роммель занимался подготовкой к спасению наших войск, от фюрера поступил сколь же краткий, столь и бескомпромиссный приказ: «У солдат нет выбора, только победа или смерть». Все это означало, что высшая власть запрещала любое отступление.

Как признавался мне Роммель спустя некоторое время, он разрывался между долгом – обязанностью всецело подчиняться приказам командования – и необходимостью принять решение в соответствии с положением на фронте, где создалась угроза гибели всего нашего африканского контингента. Во второй половине дня 3 ноября он решился довести приказ фюрера до сведения командиров, солдатам же велел пока ничего не говорить. Роммель был просто раздавлен, однако он все же подчинился.

Утром 4 ноября, после мощной артиллерийской подготовки, британцы перешли в наступление против Африканского корпуса. Они располагали 200 танками, включая и новейшие «шерманы», у нас же осталось лишь 20 танков. Несмотря на прорванный в нескольких местах фронт, Африканский корпус продолжал держаться и наносить неприятелю значительный урон, особенно за счет применения 88-мм орудий. Однако в то время как противник имел возможность восполнять потери практически немедленно, нам не хватало всего – танков, тяжелого вооружения и боеприпасов.

Затем около десяти часов, после интенсивного артиллерийского обстрела и массированных налетов КВВС, британцы ударили на XX итальянский корпус, который, не располагая адекватным оборонительным вооружением, просто не мог выдержать атаку. Я попытался как-то помочь итальянцам, но имел в своем распоряжении лишь разведывательную бронетехнику, тогда как они – слабые противотанковые орудия, одним словом, поддержка моя была скорее моральной.

У меня разрывалось сердце от того, что приходилось видеть, как отчаянно, истекая кровью, сражаются наши самые верные союзники, дивизия «Ариете», как погибают остатки дивизий «Триесте» и «Литторио», их жалкие танки («жестянки из-под сардин», как мы называли их) один за другим вспыхивали на поле боя жаркими кострами. Хотя нам самим приходилось вести бои, мне удалось сохранить взаимодействие с XX итальянским корпусом до тех пор, пока его почти полностью не окружили.

Около 15.30 командир дивизии «Ариете»[71] послал по рации последний рапорт Роммелю: «Мы окружены, танковая дивизия “Ариете” еще держится». К вечеру XX итальянский корпус прекратил свое существование. Мы лишились верных и храбрых боевых товарищей, от которых требовали больше, чем они могли сделать.

Британцы устремились вперед на участке шириной около 20 километров и создали угрозу обхода с юга Африканскому корпусу, который отчаянно дрался на позициях к северу. Тут Роммель и решился на немедленное отступление, таким образом не подчинившись приказу Гитлера. Из примерно 750 танков[72], имевшихся в распоряжении наших войск в Африке на момент перед началом британского наступления, у нас осталось всего 12 машин.

Я получил приказ выйти из боевого соприкосновения с неприятелем и передислоцироваться для начала в район между оазисами Сива и Джарабуб, находившимся к западу от Сивы уже на территории Ливии. Задача моя состояла в ведении разведки во всех направлениях и предотвращении фланговых охватов отступающих частей с юга.

Утром 5 ноября, не вступая в бой с противником, мы вышли в район к северу от оазисов Сива и Джарабуб. Наши дозоры действовали «широким веером», прощупывая местности к востоку, к юго-востоку и к югу. Песчаные бури сменялись ливнями, что делало многие дороги для откатывающихся частей армии «Африка» непроходимыми[73].

На следующий день мы столкнулись с британскими дозорами, посланными, по всей видимости, с целью выяснить возможность осуществления флангового охвата. Однако мы легко отразили врага.

7 ноября патрулировавший далеко на востоке отряд обнаружил генерала Рамке, командира парашютной бригады, которая вела боевые действия к югу от Эль-Аламейна[74]. Мы доставили генерала Рамке в расположение батальона на машине разведки. Он выглядел совершенно измотанным и попросил как можно скорее доставить его к Роммелю. Для его парашютистов – элитной части – настали времена суровых испытаний и геройских подвигов.

Я немедленно доложил Роммелю по рации:

– Нами обнаружены генерал Рамке с его 700 человек и вооружением. Он находится на моем командном пункте.

Роммель ответил, что очень беспокоился о судьбе парашютистов и считал их часть уничтоженной. Мне было приказано доставить генерала к командующему и помочь парашютистам транспортом.

Никогда не забуду, какими измученными казались парни Рамке, когда мы увидели их в расположении нашего батальона. Они избавились от «всего лишнего», оставив при себе только воду и оружие, однако моральный дух находился на поразительной высоте.

Утром 8 ноября Роммель появился на моем командном пункте – восточнее границы между Египтом и Ливией – и ввел меня в курс происходящего. С 4 ноября армия «Африка» отступала к ливийской границе на всех участках фронта. Мы из последних сил сдерживали отчаянный натиск британцев. Горючее, которое разгружалось в Бенгази, поступало на фронт слишком поздно или вовсе не доходило до немецких танковых дивизий, в результате приходилось взрывать последние машины. На тот момент на ходу оставалось лишь четыре танка, так что основную нагрузку по отражению неприятеля несли 88-мм орудия.