этот вот ясный ум и умение учиться.

Куда делся этот ясный ум? Почему она не может разобраться в происходящем, разложить по полочкам и понять, что с ней случилось? Чью сторону выбрать?

Киндеирн.

Не. Человек.

Язык не поворачивался назвать его ангелом. Но и дьяволом он не был. Разве может дьявол дарить такое всеобъемлющее ощущение любви?

Тогда кто он?

Что происходит? Во что она ввязалась?

Алексей.

Ее муж перед богом и людьми.

От которого она не может отказаться.

И не потому, что тогда неизвестно, что будет с мамой.

Потому что она сама согласилась принадлежать ему.

Жестокий, холодный, развратный.

От него жутко и больно.

Но он хотя бы человек.

По крайней мере, Кристина на это надеялась.

– Что за блядство на тебе надето? – этими словами ее встретил сидящий за столом Алексей.

Контейнер с сердцем стоял рядом – закрытый. Зато бутылка виски была открыта и уже наполовину пуста.

Кристина опустила глаза, рассматривая белое полупрозрачное платье, подаренное ей нечеловеком. Под ним не было белья, и даже тут, в полутьме номера, было видно, как просвечивают под тканью темные соски и тень-треугольник между ног.

Хорошо, что она никого не встретила по пути…

– Что он хотел? Он тебя выебал? И как, с нежитью слаще? Со мной ты все рыдала и губы поджимала, а теперь прям светишься. Поди сюда.

На негнущихся ногах она приблизилась к своему мужу.

Что вынудило ее все-таки вернуться сюда?

Кристина сама не понимала. Кроме того, что ответов от Киндеирна она точно не получит. А прятаться глупо. Оставался только Алексей.

И сердце.

Сердце в шкатулке.

Все сомнения и колебания смывало горячей соленой волной, когда она смотрела на шкатулку. Еще раз увидеть его, дотронуться, испытать это всепоглощающее счастье.

Единственное, что казалось истинным в этом запутанном, изменившимся мире.

И мама.

– Садись.

Алексей зацепил ногой тяжелый стул и с громким скрежетом подтащил его к себе. Кивнул Кристине. Она аккуратно села, сдвинув колени и сгорбившись, чтобы скрыть грудь.

Взгляд Киндеирна раздевал – до костей.

Взгляд Алексея – хлестал как плетью. По голым лодыжкам, коленям, едва прикрытому тонкой тканью животу.

По плечам и краснеющим щекам.

– Молчать будем?

Алексей разом махнул налитый в бокал виски и наполнил его заново.

Стало понятно, почему так быстро пустела бутылка.

– Ну?! – рявкнул он, несильно размахнулся и вкатил Кристине оплеуху. Кожу обожгло, но больно не было. Даже обидно не было.

Она только вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

– Что? Что сказать? – спросила она тихо.

– Ебал он тебя? Говорят, эти уродцы очень ебаться любят.

– Нет.

– Врешь.

– Нет.

– А если проверю? – он сощурился и снизу вверх заглянул Кристине в лицо.

Он был одновременно спокоен, очень спокоен – снаружи.

И нервозен до дрожи – внутри.

Так ощущалось.

Будто в оболочке человека прячется осиный рой, который гудит, вьется, только и ждет, чтобы вырваться.

Кристина не хотела знать, как он будет проверять.

Но Алексей уже отклонился, развалился на стуле, изображая расслабленность. Однако осиный рой внутри жужжал, вибрировал, целился опасными жалами.

– Зачем пришла?

Кристина, не удержавшись, кинула взгляд на шкатулку. Алексей его перехватил, ухмыльнулся. Поставил бокал на стол и подтащил к себе контейнер. Набрал код на крышке и приоткрыл ее – буквально на пару миллиметров. Кристина подалась вперед всем телом, чувствуя, как поет что-то внутри, рвется, жаждет еще, еще золотого света!

– Что там? – спросил Алексей, удерживая крышку. – Что тебе там нужно?

– Сердце.

Брови Алексея взмыли вверх.

Он на мгновение открыл крышку, глянул внутрь, не чувствуя, не видя, как разлился вокруг золотой свет, как запульсировал мир в такт бьющемуся сердцу.

И захлопнул, так и не ощутив очередного всплеска магии – сильнее прежних.

Кристина прижала ладонь к животу, чувствуя, что девочка – она поверила Киндеирну – спящая внутри, вдруг стала реальней и живее.

– Он называет это сердцем? – Алексей задумался, постукивая по крышке пальцами.

Замок запереть он забыл, и это почему-то очень радовало. Хотя у Кристины были самые печальные предчувствия насчет ее будущего. Вряд ли он позволит ей снова остаться наедине с сердцем.

– О чем вы еще говорили? Слушай, почему я должен из тебя все клещами тянуть? – внезапно рассердился Алексей. Осиный рой внутри загудел громче. – Мне что, напомнить все, что я могу сделать с тобой и твоей матерью, чтобы ты стала разговорчивее?

Кристина опустила глаза, помолчала.

Туман в голове мешал сосредоточиться, но он же мешал как следует испугаться.

Мама… Маму надо защитить. А что станет с ней самой – уже все равно.

– Алексей… – тихо, но твердо сказала она. – Я смогу быть полезна, если буду знать больше. Обращу внимание на важные вещи, а не как сейчас. Вы же знаете, что я наблюдательная и умная, но мне нужно понимать, что происходит.

Он медленно поставил обратно на стол поднятый бокал. Смерил Кристину взглядом с ног до головы. Холодным и злым – но теперь в нем было что-то еще. Какой-то отсвет… уважения, что ли?

– Почему опять Алексей, Кристин? – спросил он мягче, чем раньше, но от вкрадчивого тона только мурашки разбежались по позвоночнику. – Зови меня Лешей. И почему на вы? Разве мы не близкие люди с тобой? Вот, выпей.

Он подтолкнул к ней бокал кончиками пальцев.

Она дотронулась до него, взяла, поднесла к губам, вдохнула острый запах алкоголя и… вспомнила.

– Нет, – сказала Кристина. И, прежде чем злость в глазах Алексея выплеснулась на нее, пояснила: – Он сказал, что я беременна. Не хочу рисковать.

– Беременна? Уже? Смотри-ка, мощный у него радар! – Алексей отнесся к новости равнодушно. – Ладно, не пей. Короче…

Он взял бутылку виски, качнул в руке и приложился к горлышку.

– Слушай сюда. Я тебе расскажу, но если будешь болтать… хотя кому тебе болтать, – оборвал он сам себя. – Ты просто учти, что если пойдешь против меня, я из тебя по сантиметру кишки выпущу, вокруг горла обмотаю и так повешу, усекла?

Угрозы Кристину не испугали.

Он произносил это все как-то скучно и заученно, будто кассир в конце смены: «Скидочная карточка есть? Пакет нужно? Хорошего дня!»

К тому же – кому ей рассказывать?

– Так вот… – Алексей придвинул к себе контейнер, и у Кристины быстрее забилось сердце. Но вместо того, чтобы открыть крышку, он подцепил его края и дернул, вытаскивая из стального сейфа маленький каменный саркофаг. – Много лет назад я работал в предвыборном штабе одного кандидата… не скажу куда. Большой был человек. Пацаном я был борзым, трудился шустро, раньше всех выдавал годные идеи.