шрамы на ней.

Яркие лучи обливали его холодным золотом, облачая в броню, достойную Истинного Короля.

Одно движение пальцев – и черный плащ покрыл его плечи.

Один взгляд вверх – и острые, словно кинжалы, осколки стекла просыпались из оконного проема небоскреба, чтобы собраться в сверкающую корону.

– Меч, – сказал Ирн негромко. – Меч я сделаю из его костей.

А потом этот меч станет карающим. Все, кто склонится перед властью фейри – смогут превратиться в них. Ирну нужны новые подданные. Те, кто не склонится – будут уничтожены, как были уничтожены все, убившие Айну.

Эти – убили мир.

Для Ирна это одно и то же.

Больше никогда он не позволит вырваться на свободу их слабости и страху.

За распахнувшейся дверью его ждал шквал огня. Комната, что выглядела как обычный гостиничный номер, ощетинилась стволами, выплюнувшими десяток выдуманных людьми видов смерти в короля фейри.

Помещение наполнилось дымом и смрадом, но ворвавшийся через разбитые окна ветер мгновенно вымел черный туман наружу.

Ирн опустил глаза, рассматривая свою золотую броню в тех местах, где ее коснулись свинец, железо, медь, серебро. Она стала шершавой и поцарапанной, сразу обретя боевой вид. Негоже королю ходить в сверкающих доспехах, не опробованных в бою.

Он шагнул вперед, сузив злые зеленые глаза.

Если кто-нибудь, кто-нибудь совершенно посторонний – не Киндеирн, чьи глаза видят магию и силу, а не внешность, не Алексей, который однозначно и четко знает, что только он человек, а все остальные, включая сжавшуюся в комок Кристину – мерзость, не сама Кристина, для которой Ирн – сияние, а Алексей – тьма, а совсем посторонний, совсем, абсолютно, увидел бы эту картину, она показалась бы ему забавной.

Взрослый серьезный мужчина в костюмных брюках и полурасстегнутой сорочке твердо стоит на ногах, направив пистолет на тонкокостного и щуплого мальчишку лет двадцати на вид, вырядившегося в костюм из комиксов. Под столом прячется юная девушка, закрыв руками глаза – а феи… Ладно, тех фей, что прижимаются к ней, трепеща радужными крыльями, можно проигнорировать.

Исход сражения ясен. Где уж подростку-ролевику устоять против настоящего оружия в руках взрослого мужчины.

Ирн видит, как вздрагивает черный пистолет в руках нынешнего короля мира, как медленно и нехотя выплевывает он кусочек железа.

Который даже не долетает до его золотой брони, превращаясь в жужжащую полосатую осу. Сердитую, возмущенную. И следующая пуля становится осой. И следующая. И следующая.

Пока между Ирном и Алексеем не начинает кружить целый рой очень сердитых ос.

– Твою мать! – говорит Алексей, и на секунду Ирн недоуменно задумывается, почему его враг обращается к богине ночных трав, создавшей его когда-то. Он даже пропускает момент, когда рой пуль атакует его в спину – прибыла подмога.

Все-таки давно он не говорил с матерью. Вот победит – и повидается.

То, что он победит – без сомнений.

Сердце в распахнутой шкатулке на столе бьется мощно и ровно. Мир пронизывает магия, по которой он скучал десять тысяч лет.

Миллиарды слабых и глупых людей по всему миру чувствуют, что воздух изменил вкус.

Одним он нравится – и они бросают сигареты, отталкивают клавиатуры, шагают в сторону из густой толпы – вдыхают его и сами не видят, как начинают светиться их глаза. Синим, зеленым, алым, золотым.

Другим он противен – и по их коже расползается зудящая сыпь, легкие наполняются мокротой, а кровь густеет. Их время кончилось, даже если они только что сдали экзамены в лучший университет мира, прошли собеседование в топовую компанию или выиграли в лотерею.

Километры бункеров под землей корчатся, как матка, уже исторгнувшая младенца – сжимаются, пульсируют, то стискивая людей внутри искореженными железными стенами, то расправляя их с диким скрежетом. Кто успеет – тот выберется. Остальные останутся в железных коконах навсегда.

Трава рвется ввысь, пробивая насквозь снег, лед, асфальт и инновационное нано-покрытие из самых экологичных материалов, рассчитанное на десятилетия эксплуатации.

Фейри под холмами, танцующие по приказу короля, хохочущие по приказу короля, трахающиеся по приказу короля вдруг чувствуют себя – настоящими. Веселыми, безжалостными и красивыми – теми, кому принадлежит мир. Чувствуют себя бессмертными. Чувствуют себя – игроками. И они выходят на поверхность, чтобы поиграть…

Ирну остается всего два шага.

Один к столу, чтобы взять сердце из шкатулки и вернуть его на место – туда, где его грудь перечеркивает чудовищный шрам.

И один – чтобы протянуть руку той, что хранит в себе кровь Айны. Дать ей плащ и корону – а может быть, и меч.

Но он не делает ни одного.

0. Сердце

Сердце рвется.

Рвется на части, стремясь туда, где ему место.

Рвется на части, стремясь поделиться своей силой с оживающим миром.

Рвется на части, потому что хочет оказаться в руках той, что стоит рядом.

Ее пальцы касаются живой – живой! сияющей! пронзительно яркой! – плоти, и Сердце заходится радостным трепетом.

Тысячи лет, что оно билось тяжело и редко, тысячи лет, пока оно медленно умирало, запертое в каменном, железном, снова каменном саркофаге, забыты вмиг.

Мир заливает бескрайний океан изначальной магии.

Не той, которую выпускал на волю Истинный Король – не яростной, не опасной.

Не той, что струилась из Сердца, когда его вырезали из груди хозяина – не страшной, не кровавой.

Настоящей.

Той, что была в нем, когда мир еще был юн и наполнен светом и радостью.

Касания тонких пальцев зажигают Сердце.

Зажигают – и заполняют всех, кто способен чувствовать магию – безумной эйфорией.

Мир пульсирует в такт биению сердца – силой, счастьем и жизнью.

47. Кристина

Сияние сердца стало ярче. Кристина коснулась его кончиками пальцев и хотела уже подхватить его – льнущее к ней, словно теплый пушистый котенок воскресным утром.

Но в комнате прогремело железное:

– Нет.

Она вздрогнула.

Она попыталась воспротивиться приказу своего жестокого мужа.

Но воля, которая так легко подчинялась ей все эти годы, растаяла, едва она попыталась на нее опереться. Словно мраморная колонна, к которой она прислонялась каждый раз, когда силы оставляли ее, вдруг растаяла серым дымом.

Пальцы замерли. Застыли в сантиметре от сияющего чуда в шкатулке.

Кристина хотела взять его – сначала просто взять. Потом уже решить, стоит ли отдавать его Киндеирну, пугающему, но влекущему.

Теперь выбора у нее не было.

– Неужели ты предашь человечество? – шипящим голосом произнес Алексей за ее спиной. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать его ярость и увидеть злые глаза.

Человечество в его лице?

Кристина заколебалась. Шуршащие