– Что будем делать? – спросила Оливия.

– Будем осторожны. Не думаю, что Голов сейчас рискнет открыто выступить против нас. Мы для него – лучший шанс взломать шифр. Революционеры тоже могут так думать. Это дает нам относительную безопасность до праздника. И еще… – Клейтон помолчал. – Я вовсе не испытываю к тебе ненависть.

– О… – Оливия смутилась. По правде говоря, она ждала совсем не этих слов. – Правда?

– Я же вчера поцеловал тебя.

Катя закашлялась и вопросительно покосилась на Оливию. А та быстро заговорила нарочито громким голосом:

– Кто приготовил эти чудесные блины?

Княгиня нахмурилась:

– Блины?… Ах да, их испек этот мужлан, которого Клейтон привел в мою кухню. Но кухарка, похоже, в восторге от своего нового помощника.

– Какой мужлан? – удивилась Оливия.

– Блин.

– Блин?! – Оливия вскочила на ноги. – Он здесь? – Она взглянула на Катю. – Ты говоришь, что он помогает кухарке, а не сидит взаперти?

– Не думаю, что во всем доме найдется столько веревок, чтобы связать этого великана. Клейтон спросил меня, смогу ли я принять его на несколько дней, и заверил, что он будет выполнять все необходимые работы по дому.

Дверь громко хлопнула – Оливия стрелой вылетела из комнаты.

Клейтон вышел вслед за ней. Когда он добрался до кухни, Оливия уже обнимала великана. По ее щеке скатилась слезинка, потом – еще одна. Она смеялась, пряча слезы, и хвалила Блина за чудесные блины.

Вся кухонная прислуга собралась вокруг; одни из них смеялись, другие же смущенно отводили глаза. А кухарка наблюдала за этой сценой из дальнего угла, прижимая испачканные мукой руки к объемистой груди.

Физиономия Блина была красной – почти пунцовой. Он похлопал Оливию по спине, явно стараясь сдерживать свою недюжинную силу.

– Моя бабушка всегда говорила: имея такое имя, надо оправдывать его, а не давать людям повод смеяться, – пробормотал великан.

Оливия наконец отпустила его и, отступив на несколько шагов, с улыбкой спросила:

– Как ты сюда попал?

Блин шаркнул ногой.

– Я не смог уйти, хотя ты и велела. Я остался, чтобы защитить тебя. И наблюдал за твоим окном, когда барон… – Он нашел глазами Клейтона, стоявшего в дверях. Тот молча кивнул. – В общем, барон… Он нашел меня в снегу. Я уже почти замерз. Барон привел меня в дом княгини. Я сказал, что хорошо готовлю, и меня определили на кухню.

Оливия медленно повернулась к Клейтону и несколько секунд молча смотрела на него. Когда же она снова повернулась к великану, на ее губах вновь заиграла улыбка.

– Но почему ты не ушел домой?

Блин потупился и ответил так тихо, что его никто, кроме Оливии, не услышал.

– Не смог.

Оливия хотела что-то сказать, но Клейтон, опередив ее, проговорил:

– Давай позволим Блину вернуться к делам.

Казалось, Оливия только теперь заметила других слуг.

– О, мне очень жаль, что я помешала. – Еще раз улыбнувшись, она направилась к Клейтону.

Как только они вышли в коридор, она схватила его за руку.

– Почему Блин не может вернуться домой?

– Потому что он крепостной, покинувший хозяина без разрешения. Если его поймают, наказание будет очень суровым, причем не только для него, но и для всей его семьи.

– И он пошел на такой риск из-за меня?! – воскликнула Оливия с дрожью в голосе. – Он сказал, что ты нашел его в снегу. Так и было?

Клейтон вкратце рассказал ей о встрече у дома, и Оливия, нежно погладив его по руке, прошептала:

– Спасибо тебе.

Клейтон облизнул неожиданно пересохшие губы. То, что он сделал, вряд ли можно было считать столь уж достойным поступком.

– За что ты меня благодаришь? Я же грозил ему ножом…

Оливия улыбнулась:

– Но ты все-таки решил проявить доброту.

– Потому что он присматривал за тобой. Если бы я мог, то уже за одно это отдал бы ему все свое состояние.

Ее рука сначала задрожала, а потом пальцы сильно впились в его руку.

О дьявол! Похоже, он сказал слишком много. И каждое его слово было правдой. При мысли об этом у Клейтона закружилась голова. Но в чем же он только что признался?

Клейтон поспешил в комнату, увлекая Оливию за собой. В этот момент его не беспокоило, что их могли увидеть слуги.

Захлопнув за собой дверь, Клейтон понял, что задыхается. И вряд ли он задыхался от короткой пробежки по коридору.

Ее ладонь коснулась его щеки, и на несколько секунд их губы соприкоснулись.

– Почему ты решил поверить ему?

– Потому что ты ему веришь. – Клейтон обнял Оливию за талию и прижал к себе. Он вдруг понял, что ему ужасно хочется поцеловать ее, и это была хорошая идея, отличная… великолепная! Это была лучшая идея, когда-либо приходившая ему в голову.

Он впился в ее губы жадным поцелуем, и их языки встретились.

Сердце Клейтона гремело в ушах в такт судорожному дыханию Оливии. На мгновение отстранившись, он проложил поцелуями дорожку вдоль выреза ее розового платья; на его вкус оно было слишком закрытым, но что делать? Он ласкал бархатистую кожу Оливии губами и языком, наслаждаясь ее дрожью и тихими стонами.

Значит, не было повода останавливаться.

Клейтон наконец-то почувствовал, что жив. Каждый его нерв вибрировал, а каждый вдох был – словно первый в жизни. И дело было даже не в возбуждении, хотя он ужасно возбудился. Нет, просто стало весело и радостно. Хотелось распахнуть окно и рассмеяться в лицо луне. Хотелось вдруг подхватить Оливию на руки и кружить до тех пор, пока не запросит пощады.

С нижнего этажа донесся громкий смех. И этот смех вернул Клейтону какое-то подобие рассудка. Он отступил от Оливии и помотал головой, надеясь, что в голове прояснится. Не помогло.

– Это Смиркин, – пробормотал он, попятившись, чтобы уже не прикасаться к Оливии.

Но она тотчас шагнула к нему.

– А нас может не оказаться дома, ведь так?

Клейтон понимал, что должен отойти от нее, но, как выяснилось, он уже уперся спиной в стенку. Поэтому он лишь шумно выдохнул, когда ему на грудь легла рука Оливии.

– Ты возненавидишь меня, если я позволю себе…

– Почему? – перебила она.

– Потому что после этого ничего не будет.

– А если этого хватит? – С этими словами она прижалась губами к уголку его рта.

Клейтон почувствовал, что не в силах ей противиться. А она поцеловала его еще раз и еще…

Его веки опустились. Теперь он видел перед собой только расплывчатые цветные пятна.