— Рад видеть. Если не ошибаюсь, Рональд — это вы.

— Что? — Серый Рыцарь оторопел. — Как вы сюда попали? Откуда знаете мое имя? И вообще, кто вы такой?

— Меня зовут Танк, — представился незнакомец и еще раз оглядел всех присутствующих. — В дом я попал несколько необычным способом, но это не важно. А здесь я для того, чтобы поговорить с Рональдом Филлипсом о его главной проблеме.

— Он что, из вашей компании? — обратился Серый Рыцарь к Белиалу. Маг посмотрел на Глеба — тот покачал головой.

— Впервые его видим, — сказал Белиал.

— А что тут происходит? — поинтересовался человек, назвавшийся Танком.

— Мне бы тоже хотелось это знать, — буркнул маг, с подозрением разглядывая незнакомца.

— Как я понял, вы в курсе того, что случилось с Серым, — сказал Глеб.

— Если вы имеете в виду то, что он не может покинуть игру и вернуться в реальность, то да, — осторожно сказал Танк. — А вы кто?

— Меня зовут Глеб. Со мной случилось нечто подобное: мне кажется, что когда-то я был Двуживущим, но теперь все называют меня Богоборцем, и я не могу покинуть Мир. Потому я и пришел сюда…

— Глеб? — Танк наморщил лоб, словно пытаясь что-то вспомнить. — Глеб… Русский, да?

— Да.

— А фамилия? Фамилия у тебя какая?

— Истомин.

— Эй! — Белиал, кажется, заволновался. — Я чего-то не понимаю…

— Я тоже, — пробормотал Серый Рыцарь и привалился боком к стене, угрюмо разглядывая гостей.

— Истомин! — Танк ткнул указательным пальцем Глебу в грудь. — Точно! Я читал. Я помню.

— Да что тут творится?! — Белиал отступил в сторону, словно опасался, что сейчас начнется потасовка, и не хотел в ней участвовать. — Объясните мне!

— Где ты жил, Глеб? — не обращая внимания на мага, спросил Танк, и Глеб, начиная понимать, что случайно наткнулся на кого-то, знающего нечто важное, назвал город и домашний адрес.

— Кто твои родители? Когда ты родился? Есть ли у тебя родственники?

Глеб ничего не скрывал. Танк выслушал его, кивая, и сказал:

— Кажется, так. Я не помню точно, но проверю, когда вернусь.

— Куда вернешься?! — нервничал Белиал, постукивая посохом по полу. — Кто ты такой, парень? Что тебе надо?

— А ты кто? — повернулся к нему Танк.

— Я? — растерялся маг. — Я спутник Богоборца. То есть Глеба. Я его друг. Мы все его друзья!

— Ты Двуживущий?

— А что, не видно?

— Ты догадываешься, что произошло с Глебом и Рональдом?

— Серого я впервые вижу, а Богоборец… Он Богоборец, что с ним может случится?

— Пока не знаю, — сказал Танк. — Но я хорошо помню, кто такой Глеб Истомин.

— Я? — Глеб схватил нового знакомого за руку, сжал порывисто, встряхнул. — Кто я такой?

— Личный враг бога. Человек, убивший Епископа — единственного игрока, что смог подняться на высшую ступень в иерархии Мира.

— Ладно, хватит нести чушь! — попытался остановить Танка Белиал, но тот словно не слышал мага и продолжал:

— Несколько лет назад настоящий Глеб Истомин каким-то образом выяснил, что персонаж Епископ принадлежит братьям Лопес. Он нашел их и застрелил. А потом застрелился сам. Эта история в свое время наделала много шума, и благодаря ей был принят «Закон о приватности в электронных сетях».

— Застрелился? — Глеб не мог поверить услышанному. — Насмерть?

— Насколько я знаю, да.

— Но… как же?.. Разве такое возможно?.. Я же все помню, я же думаю, осознаю… Как это может быть?..

— Ты программа! — жестко сказал Белиал. — Сколько раз я это тебе объяснял! Ты — придуманный персонаж!

— Разберемся, — пробормотал Танк, не глядя на мага. — Возможно, все не так просто. Возможно, все неспроста… — Он посмотрел на хозяина, сказал ему окрепшим голосом: — Нам бы расположиться поудобней, прежде чем разговор начать.

— Сейчас принесу стулья со двора, — кивнул Серый Рыцарь и толкнул дверь. — Может чего попить-поесть захватить? Горячим не угощу, но в погребе на леднике молоко стоит, и самогон местный, и закуска есть.

— Можно, — сказал Танк. — Разговор, думаю, долгий получится. Неси все.

— Я помогу, — неожиданно вызвался Белиал, и Серый Рыцарь поблагодарил его кивком.

— Вы пока устраивайтесь, — сказал он остальным гостям. — Чувствуйте себя как дома. А мы через минуту вернемся.

— Глеб! — Белиал уже шагнул через порог, но обернулся, словно вспомнив что-то важное. — Выйди. Кое-что обсудить надо. — Он увидел, как встрепенулся Ирт, остановил его властным жестом и добавил веско: — Наедине…

12

Просторный двор был пуст, только ходила по сеновалу одинокая курица, должно быть, соседская. Из чуть приоткрытых уличных ворот лился внутрь свет, ложился полосой на земляной пол. В темном углу стоял большой ларь, обитый листовым железом, а возле него грудой были свалены стулья и табуретки.

— Вытащил, чтоб отремонтировать, — пояснил Серый Рыцарь. — Да все никак руки не доходят. Сейчас отберу, что покрепче. — Он, оставив гостей на низеньких перекошенных ступеньках, направился к груде мебели.

— Так что ты хотел обсудить? — в третий уже раз спросил Белиала Глеб.

Маг обернулся, посмотрел в темный коридор, по которому они только что прошли, и зачем-то прикрыл дверь.

— А дело такое, Богоборец, — почему-то шепотом сказал он. — Не нравится мне этот Танк. Неспроста он тут. Потому должен я сделать одну вещь… — Он взял Глеба за плечо, чуть потянул к себе.

— Что сделать?

— Ты знаешь, что на тебя наложены несколько заклятий? — Белиал говорил быстро, торопливо. — Когда ты в опасности, магия начинает работать в полную силу. Но даже если ты спокоен, даже если тебе ничто не угрожает — заклинания и тогда тебя защищают.

— К чему ты это?

— Но на спине у тебя есть знак. — продолжал Белиал. — Вот здесь. — Он положил руку Глебу на спину. — И это не просто рисунок.

Глеб чувствовал легкий зуд меж лопаток, ему хотелось отвести руку мага, но он не делал этого; он ждал, когда Белиал закончит говорить, он хотел узнать все…

— …Этот знак — метка. Это твое уязвимое место, которое даже доспехи не смогут защитить. Это твоя ахиллесова пята. И моя страховка… — Маг хлопнул ладонью Глеба по спине, вдавил острый палец в позвоночник — и Глеб выгнулся, захрипел, покачнулся, лишившись разом всех сил, теряя сознание.

— Эй! — крикнул Белиал, привлекая внимание Серого Рыцаря, разбирающего пирамиду стульев. — С моим другом что-то случилось!

Глеб оседал. Глаза его закатились, лицо посинело. Он уже не хрипел — в легких его не осталось воздуха.