— Все нормально, тетя Эльза. Правда-правда! У нас такие игры… Ролевые.

— Гав, — подтвердил собакен.

Мне пришлось уточнить:

— Втроем… Мы… разнообразим нашу семейную жизнь.

Я даже наполовину вылезла из-под кровати, посчитав, что в присутствии родственницы меня убивать не будут, а если и будут, то без особой жестокости.

В общем, бояться было почти нечего.

— Дей? — подозрительно спросила тетя Эльза.

У чернокнижника дернулся глаз. А судя по плотно сжатым губам и побелевшим скулам, он так крепко сцепил зубы, что они вот-вот должны были начать крошиться…

— Ну раз это у вас любовные игры… не буду мешать. — Невозмутимости у Эльзы оказалось столько, что ее можно было давать взаймы. Хотя она не была бы потомственной ведьмой, если бы напоследок не сказала: — Главное, чтобы у этих игр через девять месяцев был результат. Так что играйте хорошенько, не халтурьте.

Едва она удалилась, Деймон отточенным движением совершил какой-то пасс, сопроводив его заклинанием:

— Ориссо!

Дверь нехотя встала на место. Не сказать, что очень ровно, но основную свою функцию — никого не выпускать — можно ведь выполнить, даже стоя чуть-чуть боком…

Я, шустро выползшая из-под кровати, пока чернокнижник колдовал, поняла, что бежать некуда.

К доводам Райос, от злости буквально искрящий темной магией, не факт, что прислушается. Значит, надо его остудить.

Вариантов было два. Первый — кувшин с водой. Но тот стоял слишком далеко…

А вот второй… Стрелы летают стремительно. Девицы, которые хотят жить, — ничуть не медленнее. Я оказалась рядом с темным быстрее, чем сама успела сообразить, и… обняла. Крепко. По-детски раскинув руки и прижавшись к его груди щекой.

— Извини.

Ожидала, что темный оттолкнет меня, рявкнет: что за цирк ты устроила? И пусть. Зато он переключится, выпустит пар, и мы уже сможем поговорить. Надеюсь, что сможем.

Но он стоял. Не шевелился и, кажется, не дышал. Зато сердце его билось часто, в каком-то рваном ритме. Его пульс отдавался в кончиках моих пальцев. Удар. Удар. Удар. Отчаянно, без намека на передышку.

Я задрала голову вверх, пытаясь найти ответ на вопрос, как можно носить каменную маску, притом что сердце стучит так бешено…

Зря я это сделала. Невозмутимость Деймона куда-то исчезла, улетучилась. Зато его глаза застилала тьма.

— Тебе никто не говорил, что нельзя злить чернокнижника? До неистовой злобы — нельзя. Особенно сильного. — Его голос был хриплым.

Я сглотнула. Но вместо того чтобы отпрянуть, попятиться, продолжала все так же стоять рядом.

— Кэр. Сейчас я не знаю, чего больше хочу — убить тебя или…

Он не договорил. Просто наклонился. А я потянулась к нему навстречу.

Его губы коснулись моих. В первые мгновения — требовательно, словно напором стараясь утвердиться в своем намерении.

Сильные руки скользнули по моим плечам, спине, прижимая теснее, не давая возможности вырваться, даже если бы я захотела. Запах Деймона. Дразнящий, соблазняющий, пряный, сводящий с ума. Мне хотелось не просто дышать им, пить большими глотками…

Мы желали друг друга и каждым прикосновением признавались в этом. Без слов. Два безумца, то ли пьяных, то ли просто сумасшедших.

Я хотела почувствовать его губы на своем теле. Везде. Всюду. И не только их. Его всего.

Мои руки, казалось, жили собственной жизнью, расстегивая его рубашку, срывая ее…

Ладонью провела по груди чернокнижника сверху вниз и ощутила напряженные, каменные мышцы.

Мы упали на кровать. Мое почти обнаженное тело практически вмяли в простыни.

Вокруг все горело. Казалось, в воздухе разлился жидкий огонь. Он опалял кожу, проникал в легкие с каждым вдохом, выжигал изнутри. И источником этого пламени был темный. Или я сама?

Вдох.

Не размыкая губ, не размыкая переплетенных пальцев рук. Я чувствовала напряжение Деймона, его готовность.

Выдох.

Наши взгляды на миг встретились. Его тьма, что расплескалась в глазах, сейчас она была другой. Жадной, ненасытной… но не злой.

Но именно этот взгляд что-то изменил.

Деймон вдруг резко скатился с меня и с остервенением ударил кулаком по кровати. Еще раз и еще. А затем рывком сел.

Но ложе оказалось мстительным. Одна из ножек заскрипела и начала медленно подламываться. Собакен, в панике вылетел из-под кровати и забился в угол, под секретер.

Упасть на пол мне помешали сильные мужские руки. Чернокнижник, не иначе как чисто инстинктивно, вскинулся и прижал меня к себе.

Он снова был сверху, но если еще пару секунд назад я плыла в каком-то мареве безумия, то сейчас все четче осознавала, что именно чуть не произошло.

Тело еще горело. Тело просило и требовало. Оно желало именно одного конкретного паразита, который сейчас придавил его всей своей тушей. Мы с Деймоном словно поменялись ролями. Сейчас уже я начала закипать:

— Что. Это. Было?

— Это был выброс магии, — все так же нависая надо мной, сказал темный. — Ты меня спровоцировала. Моя магия резонировала. Может, потому что я вбухал ее в тебя прорву, когда тащил душу. И когда пытался избавить от влияния владыки… Мы с тобой оба просто захлебнулись вырвавшейся из-под моего контроля силой. Опьянели, если хочешь…

— Всегда знала, что пьянство доводит до разврата…

— Могло и до убийства, — заметил темный. — Не стану скрывать, в первый миг идея свернуть тебе шею была весьма привлекательной.

— Ты тоже меня временами бесишь до печеночных колик, — не осталась я в долгу.

— Знаешь, Кэр, иногда мне кажется, что мы ведем себя как настоящие темные супруги, — вдруг усмехнулся Дей, — во всяком случае, сейчас я услышал от тебя вполне пристойный комплимент в свой адрес.

Все бы ничего, но тон беседы слегка не вязался с нашим положением — наклонным.

— Сейчас ты что-нибудь чувствуешь ко мне? — посерьезнел чернокнижник. — Желание? Влечение?

— Да. — Я не стала таиться. — Желание тебе как следует врезать. Инкуб недоделанный.

И честно попыталась заехать ему коленом в то самое место, которое еще недавно так стремилось к размножению.

Не получилось. Чернокнижник оказался бдительным. А может, просто опытным в данном вопросе.

— Отлично. — Он отчего-то усмехнулся. — Я тоже уже успокоился.

Наклонился и… поцеловал. И после этого нас, женщин, считают нелогичными?

Но это был совершенно другой поцелуй. Нежный, осторожный. Словно темный пробовал, исследовал. Не знала бы я Деймона, подумала бы, что он скован тревогой и охвачен надеждой одновременно.