— И тебе того же. Тем же концом по тому же месту, — вспомнила я детскую присказку и, чтобы больше ничего лишнего не ляпнуть, поспешила покинуть кухню.

Собакен, разочарованный в лучших гастрономических чувствах, грустно поплелся за мной.

Уснуть удалось на удивление быстро. Ночью Гром пару раз тявкал, вроде даже кем-то или чем-то протирал пол, но лично меня никто не побеспокоил, а потому я, так толком и не открыв глаза, заснула снова.

Проснувшись, я поняла весь сакральный смысл фразы оператора Лехи, с которым снимала многие свадьбы. Обычно он в раннюю рань любил приговаривать: «Фу, какая гадость эти ваши семь утра». Вот сейчас я была полностью с ним согласна. Меня разбудил топот в коридоре. По ощущениям, за дверью ассасины штурмовали Иерусалим. По факту — троица юных Райосов опаздывала в школу, а один чернокнижник — во дворец. Зычные крики тетки Эльзы напоминали команды полковника на маневрах, мимо окна на первой космической скорости стартовали четыре метелки, и наконец все стихло. Мы с собакеном выглянули из дверей.

Уф. Кажется, мы только что пережили лавину Райосов. Собакен решил, что его ратные ночные труды должны быть восполнены дневным сном, и вернулся обратно, а я, накинув халат, вышла в коридор. Горничная, прилипшая к стене, прижимала к груди стопку полотенец, внизу дворецкий дрожащими руками закрывал дверь. Лишь Эльза была невозмутима. Она стояла посреди гостиной с чашкой тонизирующего ароматного напитка в одной руке и внушительным бутербродом, состоящим из располовиненной ковриги хлеба и почти цельного окорока, в другой.

— Спускайся, четыре всадника Мрака сгинули. — Она оттяпала от бутерброда кусок и, прожевав, добавила: — Правда, только до обеда. Да, племянник просил передать тебе несколько книг. Они лежат в библиотеке, на столе. Так что, как позавтракаешь, можешь почитать.

Я не преминула воспользоваться советом. Позавтракала, переоделась в домашнее платье и отправилась в библиотеку. И увидела там «стопочку». Она была выше меня ростом. И тяжелее меня весом.

За «Историей Темных земель» я просидела до обеда. А потом в библиотеке появилась Нейрина. Она вернулась из школы и искала какой-то гримуар.

Я подняла глаза от своего фолианта.

— Ну как? Сегодня в школе был хороший день? — спросила я, желая узнать, состоялась ли влюбленность лэриссы Стейфорд-Лориссон.

Ведьмочка мрачно взглянула на меня.

— Школа не для этого создана! Мы только обрадовались, что отменили… А директор… А-а-а… Р-р-р… — Эмоции настолько переполняли Нейрину, что она вскинула руки, словно хотела задушить воздух перед собой. — Ненавижу Эйту! Ненавижу! Взяла гонорар и… Да что я тебе рассказываю, ты не поймешь.

Я посмотрела на темную. Очаровательная молодая лэрисса, которая уже сейчас, могу поспорить на что угодно, была способна вскружить голову многим. Год-два, и она превратится в настоящую роковую красавицу. Черные вьющиеся волосы, смуглая кожа, стройная как тростинка, с зелеными колдовскими глазами — Ней очаровывала.

Но на данный момент она была в таком бешенстве, что еще немного — и воздух заискрит не в переносном, а в прямом смысле.

— Что-то пошло не по плану? — Я постаралась вложить в простой вопрос и участие, и безразличие одновременно.

— Пытаешься быть моей заботливой мамочкой?

Колючка, сущая колючка.

— Мамочкой? Тебе? Меня давно так не оскорбляли.

Ведьмочка с подозрением сощурилась. Пришлось пояснить.

— У нас с тобой от силы четыре года разницы! — делано возмутилась я. — А ты сейчас прямым текстом заявила, что мне почти тридцать!

И ведь ни словом не солгала. Настоящей Клариссе и вправду едва минуло восемнадцать.

Ней молчала.

— А почему спрашиваю… Ну у меня живы школьные воспоминания. И не все они радужные. Например, когда мне было тринадцать, я мечтала, чтобы у нас отменили уроки иностранного языка. И дело не в том, что я ненавидела заучивать новые слова. Хотя и это тоже. У нас была препротивная преподавательница. И самое обидное: сколько бы диверсий мы ни устраивали, она все их обходила. Ну чисто ведьма была.

— Правда? — недоверчиво спросила Ней.

— Насчет последнего — это только мои догадки… — туманно ответила я.

Слово за слово мы разговорились. Выяснилось, что их настолько достала лэрисса Стейфорд-Лориссон, что они скинулись на услуги Эйты. А точнее — на истерику преподавательницы с перспективой заявления по собственному желанию.

— И? — вопросила я.

— И ничего. Заявление было. Истерики не было.

— Так что в этом плохого?

— Заявление на отпуск по поводу свадьбы! А вместо нее пришел одноглазый старик, который на первом же занятии наставил всем кучу двоек и заявил, что у нас никаких зимних каникул не будет с таким уровнем подготовки. И мы все будем до посинения учить теорию проклятий.

А я сглотнула. Два снаряда в одну воронку не попадают? Ну-ну… Судя по всему, в этом мире у госпожи Судьбы призвание — снайпер. Про то, что чувствует некий порубежник, и думать не хотелось.

Зато Ней выговорилась и слегка остыла. Схватив гримуар, она сказала, что пойдет учить проклятия, причем не только теорию, но и практику. И что на последнюю стоит поднажать особенно. Чтобы больше не доверять важные дела всяким шарлатанистым белкам, которые выполняют договор только формально.

Вообще-то Эйта же устранила преподавательницу… Так что гонорар — ее.

После Нейрины в библиотеку ураганом влетела Мила. Я с чувством дежавю вопросила, как прошел день.

Мелкая заверила, что отлично. На вопрос же, чем занимались, Мила с гордостью выдала:

— Я изучала драконов.

Меня насторожило это «я». Потому решила уточнить:

— Вы с классом изучали драконов?

— Я изучала драконов, — шмыгнула носом малявка. — Чем занимались остальные — не знаю.

Я лишь покачала головой.

— Кстати, Эйта выдала мне мою часть гонорара. — Мелкая подкинула в воздухе монетку. — А с тобой она рассчиталась?

— Она мне вернет долг через два дня, — заверила я мелкую, а вот от последовавшего предложения сварить отвар для облысения, дабы насолить какой-то противной Лейре, я отказалась наотрез.

Когда Мила умчалась, я вернулась к фолианту, но нет-нет да и поглядывала на двери, подспудно ожидая появления Рассела.

Младший же Райос, рассудительный и выдержанный юный маг, так и не показался. Когда солнце начало клониться к закату, я поняла, что в голову уже не запихнуть ни строчки, зато в живот вместился бы жареный гевейк целиком. Утренний бутерброд Эльзы вспоминался с некоторым мечтательным умилением.

Деймон вернулся домой к ужину уставший и старательно сдерживающий злость, поэтому за столом все сидели тише мышек. И даже тетушка, которая, как я поняла, любила покомандовать, следовала правилу: чтобы изо рта не вылетела глупость, надо ее, эту самую глупость, вовремя закусывать. И она старательно работала челюстями.