Взрыв смеха, исторгнутый Гаем, отрезвил Вилли. Она подняла глаза на Гамильтона и поймала на себе его насупленный взгляд. Додж Гамильтон, думала она, он все время оказывался рядом с ними. Все время наблюдал за ними. Она скомкала салфетку в кулаке.

– Если вы не против, я, пожалуй, пойду к себе в номер.

– Что-нибудь не так? – спросил Гай.

– Я утомилась.

Она встала.

– И меня немного мутит.

Гамильтон тотчас отставил свой стакан в сторону.

– Так и знал, что лучше было продолжать пить виски. Тебе что-нибудь заказать? Может, банан? Это действительно помогает.

– Ничего страшного, – сказал Гай, помогая Вилли встать из-за стола, – я позабочусь о ней.

На улице стояла жара и бурлила жизнь. Вилли вцепилась Гаю в руку, боясь проронить хоть слово. Но он уже понял ее состояние и повел ее через толпу в сторону отеля.

В номере Гай запер дверь на все замки и задернул занавески. Вилли развернула салфетку. При тусклом свете настольной лампы они с трудом прочитали смазанное послание.

«2.00. Переулок за отелем. Берегитесь хвостов».

Вилли посмотрела на Гая:

– Ну, что ты думаешь?

Он не ответил. Она смотрела, как он ходил по комнате, оценивая степень риска, взвешивая все за и против. Затем он взял салфетку, разорвал ее на мелкие кусочки и скрылся в ванной. Послышался слив бачка – улика была уничтожена. Когда он снова появился в комнате, лицо его было непроницаемо.

– Почему бы тебе не прилечь? Что может быть лучше хорошего сна от расстроенного желудка.

Он потушил лампу, и на фосфоресцирующем циферблате своих часов Вилли увидела 7.30. Ждать оставалось немало. Они едва сомкнули глаза в эту ночь. В темноте номера они считали часы. За окном потихоньку затихали шумы улицы, голоса, велосипеды. Они даже не разделись, а лежали так, боясь произнести слово. Должно быть, было уже за полночь, когда Вилли наконец провалилась в глухую дремоту. И как будто через мгновение она почувствовала, как ее толчком пробудили от сна. Потом губы Гая прикоснулись к ее лбу и послышался его шепот:

– Пора идти.

Она тут же села на кровати, сон улетучился, а сердце заколотилось быстро-быстро.

С обувью в руках она на цыпочках просеменила за ним до двери.

На этаже не было ни души. Голая лампочка, освещавшая коридор, тускло отсвечивала на паркете. Они направились к лестнице.

Они остановились на втором этаже и посмотрели вниз. У стойки в вестибюле никого не было, а через всю лестничную клетку до них доносился львиный храп. Они стали спускаться вниз, и в их поле зрения вплыла комната вахтера.

На диване, распластавшись и с открытым ртом, блаженно отдыхал этот ответственный муж. Гай оскалился в улыбке и показал Вилли поднятый кверху большой палец. Затем он повел ее дальше вниз по лестнице, а затем через дверь для персонала отеля. Они прошли через темное складское помещение, заставленное по одной стороне ящиками. В конце была дверь наружу. Когда они вышли, их окутала такая кромешная темнота, что Вилли стала водить вокруг руками, чтобы обрести хоть какой-то ориентир. Тогда Гай взял ее за руку, и она почувствовала себя уверенней, ведь она знала теперь, что этим рукам можно доверять. Они вместе прокрались через темноту к узкому проулку позади отеля и стали там ждать. Времени было 2 часа и 1 минута. В 2.07 они скорее почувствовали, чем услышали, какое-то движение в темноте. Словно из воздуха соткалась чья-то плоть. Они разглядели женщину, лишь когда она стояла уже совсем рядом с ними.

– Идите за мной, – сказала она.

Вилли узнала ее голос – это была Нора Уокер. Они петляли за ней по переулкам и улочкам, все дальше углубляясь в городскую паутину, каким был Ханой. Нора не проронила ни слова. Там и тут уличные фонари выхватывали ее из темноты, освещая спрятанные под панамой волосы, темную, поношенную для неприметности блузку.

Наконец они остановились в проулке, залитом лужами. В темноте Вилли различила лишь три велосипеда, стоящие наготове у стены. Ей в руки попал сверток, в котором оказалась пара пижамоподобных штанов, блузка и панама, пахнущая свежей соломой. Такой же набор достался Гаю. Переодевались в полной тишине. Потом несколько миль было проделано на велосипедах по задворкам города. В этом царстве теней все жило по своим законам. Ветви деревьев лезли в лицо, дорога петляла змеей. Вилли совершенно утратила ориентиры, и теперь ей казалось, что они ехали по кругу. Но она крутила машинально педали, держась взглядом за едва различимые в темноте очертания Нориной панамы, маячившей впереди. Из мощеной дорога превратилась в обычную проселочную, а каменные постройки – в хижины и огороды. Наконец, где-то на отшибе города, они спешились. На обочине дороги притулился старый грузовик. В кабине светился огонек сигареты. Дверца со скрипом открылась, и оттуда выпрыгнул водитель-вьетнамец. Они с Норой пошептались, и водитель, стрельнув в темноту окурком, жестом позвал их к кузову грузовика.

– Залезайте, – сказала Нора, – теперь вас повезет он.

– Куда мы едем? – спросила Вилли.

Она откинула вверх брезент и поторопила их лезть внутрь.

– Сейчас не время для вопросов, поторопитесь.

– А вы разве не с нами?

– Мне нельзя, они сразу заметят мое исчезновение.

– Кто – они?

В голосе Норы, и без того напряженном, зазвучала паника.

– Прошу вас, залезайте внутрь немедленно!

Они перелезли через задний борт грузовика и бухнулись на пол среди мешков с рисом.

– Запаситесь терпением, – сказала Нора, – путь неблизкий. Тут внутри есть вода и пища, вам хватит на дорогу.

– А кто водитель?

– Никаких имен, так безопасней.

– Но ему можно доверять?

Нора помолчала.

– А кому мы вообще можем доверять?

Она дернула за конец брезента, и их закрыло по ту сторону ночи.

Обратная дорога к квартире Норы была долгой. Она проворно крутила педали, разрезая ночную мглу, встречный ветер колыхал панаму на голове. Она хорошо знала этот путь и даже в темноте чуяла препятствия и обходила провалы на дороге.

Но было и еще что-то, что она чувствовала в эту ночь. Что-то недоброе витало в воздухе. И чувство это было настолько острым, что она не могла не остановиться и не посмотреть назад. С добрую минуту она стояла так, затаив дыхание и всматриваясь в темноту. Все было спокойно, лишь плыли сквозь лунный свет облака.

«Я все это себе представила», – подумала она. Никто ее не преследовал. Да и не мог преследовать, ведь она была так осторожна, без конца петляя с амерканцами по всему городу, никто бы не смог остаться незамеченным.

Успокоившись, она теперь дышала ровно и доехала так до самого дома, поставила велосипед на общей стоянке и взбежала по ступенькам к своей квартире. Дверь оказалась незапертой. Всю значимость этого она осознала, лишь когда уже шагнула внутрь, но было слишком поздно. Дверь за ней захлопнулась, она мгновенно обернулась, и тут же в глаза ей направили пучок света.