Берти дернул ее за руку.

— Все хорошо, старушка? — спросил он с широкой фальшивой улыбкой.

— Нет, — прошептала она. — Я хочу прилечь. Мне нездоровится.

— О, мне так жаль это слышать, — засуетился фотограф. — Конечно-конечно…

— Она останется, — перебил его Берти и повернулся лицом к Веронике, наклонив голову набок. — Она останется, — повторил он с ядовитой улыбочкой.

Фотограф неуверенно кивнул, с любопытством оглядывая Веронику.

— Вот тут хорошо. — Берти привел их в то место, где гравийная дорожка уходила в розовый сад.

— Думаю, свет тут не самый лучший… — попытался возразить фотограф.

— Сойдет и тут, — бросил Берти. — Давайте приступим.

— Разумеется, сэр Альберт, — подчинился фотограф, приближаясь к ним. — Позвольте предложить вам встать вот так.

Берти не выпускал руку Вероники. Она попыталась вызволить пальцы, но он только крепче стискивал их в ответ. Ногти мужа уже впивались ей в ладонь.

— Ты делаешь мне больно, — прошептала она, когда фотограф отошел к аппарату. — Прошу тебя, Берти.

Берти сжал челюсти. Она понимала, что взывать к его рассудку сейчас бесполезно. Не теперь. Она смирилась с болью. Скоро все закончится.

— Пожалуйста, потерпите немного, пока я настроюсь, — фотограф снял крышку с объектива и принялся что-то подкручивать..

Воспользовавшись моментом, Берти заговорил — настолько тихо, что дующий из бухты зимний ветер почти заглушал его слова.

— Представь мои чувства, когда я узнал, что все те вещи, которые ты отказываешься делать со мной… — начал он.

Вероника громко набрала воздуха в легкие.

Берти неторопливо опустил голову, приблизившись губами к ее уху. Вероника отпрянула, когда он коснулся мочки, и в ужасе распахнула глаза. Она понимала, что собирается сказать муж. Он так сильно стиснул ее ладонь, что пальцы вот-вот должны были хрустнуть.

— …несколько часов назад ты делала с моим братом, — закончил Берти и поднял голову в сторону фотоаппарата.

Мигнула вспышка.

— Все идеально, сэр, — доложил фотограф. — Пусть это будет пробный снимок. — Он начал готовить аппарат к следующему заходу, но Вероника отодвинулась и отвернулась, хотя Берти по-прежнему крепко держал ее за руку. — Миледи, вы как будто сошли с места…

— Думаю, достаточно, — сказал Берти. Было непонятно, к кому он обращался: к фотографу или к Веронике.

— Хорошо. Понимаю, — ответил фотограф и принялся рассыпаться в благодарностях: — Историческое общество будет так счастливо…

— Вы свободны, — бросил ему Берти, даже не взглянув на испуганную жену.

Фотограф с шумом засобирался, бормоча заверения в бесконечной признательности и упаковывая пленку и прочее оборудование. Направившись к ожидавшей его повозке, он скрылся из виду за углом дома.

Берти выпустил Вероникину руку, и она принялась растирать пальцы, чтобы унять боль.

— Берти, я… — Ей хотелось подобрать успокаивающие слова, но она понимала, что время лжи прошло.

Он поднял руку, останавливая ее. Между ними повисло молчание. Вероника не отступала и пыталась изо всех сил скрыть свой страх. Берти наклонил вбок голову, в то время как Вероника выпрямилась, чтобы казаться выше.

— Я всегда подозревал, что у тебя сохранились чувства к Фредди, — заявил Берти. Никогда еще его голос не звучал настолько мрачно и угрожающе.

Он продолжал говорить, медленно вышагивая вокруг жены. Гравий скрипел у него под ногами, а Вероника словно окоченела.

— Ты искала его даже в день нашей свадьбы. Как ты думаешь, что я при этом чувствовал?

В голове у Вероники смешались годы ненависти к мужу и признание Фредди в том, что он никогда не переставал любить ее. Она позволила Берти обвести себя вокруг пальца. Теперь настало время говорить только правду.

— Ты обманом разлучил нас! — закричала Вероника. — Играл нами, словно мы были пешками в твоей подлой партии. — Берти повернулся к ней, и Вероника встретила его взгляд. — Почему? — воскликнула она. — Почему?

— А потому, что я так захотел, — ответил он.

Вероника зажмурилась. Впервые за многие годы муж говорил искренне. Если бы она могла расслабиться, она бы обхватила голову руками и зарыдала, но подобная роскошь была ей недоступна. Только не сейчас. Она должна оставаться начеку и не пропустить нападение мужа. Вероника надеялась, что сможет опередить Берти: в школе она бегала очень быстро. Но удастся ли ей добраться до Фредди, окажись она внутри дома? Успеет ли она? Придется рискнуть.

— Я всегда манипулировал братом, — признался Берти. — У меня к этому талант. Но в какой-то момент, должен признать, мне стало скучно. И тут он влюбился в тебя, и все изменилось. — Губы Берти искривила ухмылка. — Я отошел на задний план. Фредди больше не нуждался в моем одобрении. И времени на меня у него не оставалось. Мой младший братишка, негодник, не стремился под крыло к своему старшему брату. До того момента мне было плевать на Фредди. Но теперь я задумался, как мне вернуть все на прежние места. Проблема заключалась в тебе. Ты сама была проблемой. И тут на меня снизошло озарение. А не сыграть ли с вами обоими сразу? — Берти замолчал, словно ожидая ответа, потом продолжил: — Я видел, что он тебя любит. Но понимала ли это ты? Не думаю. Он был всегда таким сдержанным. Я видел, как ты на него смотрела, видел огонек в твоих глазах. А если я уничтожу этот огонек? Может, Фредди снова вернется ко мне? А потом произошло настоящее чудо. — Берти захохотал. — Честно, я такого не планировал. — В его словах звучало какое-то извращенное веселье; от смеха в уголках глаз заблестели слезы. — Ты стала влюбляться в меня. Сам не знаю, как у меня это получилось. Просто безумие. Такой поворот не входил в мои намерения: ты меня не интересовала. Однако мне легко удалось убедить тебя в том, что Фредди изменяет тебе с другими женщинами. Тогда я начал подстерегать тебя в укромных уголках и нашептывать на ушко нежные словечки. Не успел я опомниться, как уже сделал тебе предложение и ты его приняла. Ты хоть представляешь, насколько трудно мне было все эти годы молчать о своем монументальном достижении? Это было очень, очень трудно, Вероника. — Каждое слово Берти словно припечатывал к гравию. — Прямо-таки невыносимо трудно.

Веронику чуть не стошнило. В желудке возник спазм, и она прижала руку ко рту. Неужели ее оказалось так легко переубедить? Впрочем, Берти был настойчив — очень настойчив. Вероника с тоской осознала, что Фредди не хотел сдаваться без боя, а вот она предала его.

— Ты возненавидел меня в тот день, когда мы поженились, — произнесла Вероника. Они посмотрели друг другу в глаза.

— Нет, дорогая, — ответил Берти. — Это произошло намного раньше. Но чего я тогда не понимал, так это того, что ненавижу и Фредди. Я бы сказал, что он вечно болтался под ногами, но это не так. Он просто держался рядом как мой младший брат. Ни больше ни меньше. Он всегда был тихоней, занудой. Как только выдавалась возможность, он бежал в пляжный домик и сидел там с книжкой. Что может быть скучнее! И все равно родители любили его больше, чем меня. И я ничего не мог с этим поделать. А потом подумал: если я женюсь первым и подарю им долгожданного внука и наследника, они переменят свое отношение ко мне.