корзину гостю. — Потом расскажете, понравилось или нет.

О-о-о, Катрин точно знала, что там. Она почувствовала аромат свежей сдобы, как только спрыгнула с кузова внедорожника. Благодарно посмотрела на мать.

Они все вместе вышли во двор.

— Когда вас обратно ждать? — поинтересовалась Светлана, подходя к мужу и обнимая его за талию.

— Да мы недолго будем, часа два, не больше. Смотря как клёв пойдёт.

— Это хорошо, — вмешался в разговор Жерар, приобнимая жену за плечи. — Потому что собирается дождь. Вон какая туча повисла на горизонте, — махнул рукой. — Ветер дует в нашу сторону, и как бы вас не застала гроза. Так что не задерживайтесь.

— Хорошо. — Катрин подхватила маленькое ведёрко с наживкой и посмотрела на шефа. Максим с неподдельным любопытством разглядывал чёрную тучу на горизонте. — Она далеко отсюда и, возможно, даже пройдёт мимо. Так что нет никакого повода для волнения, — успокоила его Катрин.

— А я и не волнуюсь.

— Тогда пошли.

Вышагивая чуть впереди, как заправский полководец, Катрин вела шефа в сторону восточного пруда соседской фермы. Именно там, как сказал Робер, находилась подходящая для лова рыба. Рыбалка обещала быть удачной.

Максим шёл сразу за ней, бережно неся перед собой их обед. Вот уже в который раз он подносил к себе корзинку и с наслаждением вдыхал божественные ароматы, доносившиеся оттуда. Он только что снял пиджак и небрежно закинул себе на плечо. Было душно, и неимоверно палило солнце. И хотя дул небольшой ветер, но он не приносил никакого облегчения. Максим с сожалением вспомнил о том, что сам же отказался от шляпы и очков.

Они прошли мимо каких-то построек без окон и дверей и через пять минут оказались возле пруда. Катрин отнесла ведро с «отличной наживкой» ближе к воде и вернулась. Недалеко от берега стоял грубо сколоченный стол и лавки — обычные доски, брошенные прямо на пни, и барбекюшница, чтобы сразу приготовить рыбу. Там же они нашли и удочки.

— Ты не против, если мы сначала поедим? — Катрин опустилась на лавку и поманила его к столу.

— Совсем не против. — Максим поставил корзинку на стол и уселся напротив в ожидании угощения.

В корзинке оказался мамин фамильный расстегай с капустой, хлеб, рийет — свиной паштет, который обожал Жерар, и красное молодое вино, а на дне обнаружились два кусочка чуть подсохшего пирога татан. Они были кое-как завёрнуты в салфетку, и Катрин со смешком представила Николя, который сунул это угощение в корзинку, отдал самое вкусное, как он считал. Вот такое получилось знатное угощение, которое для них двоих собирали все её родные.

— У тебя замечательная семья! — тихо проговорил Максим, с предвкушением наблюдая, как перед ним на стол выставляются всякие вкусности. — Я своих родителей почти не видел: отец занимался бизнесом, а мама благотворительностью. — Катрин застыла с пирогом в руках; как она ни старалась, но не смогла скрыть своих эмоций. — Но не всё так плохо. У меня была няня, — со смешинкой во взгляде Максим посмотрел на неё, — правда, каждые два месяца она менялась. Поначалу это было сложно: только привыкнешь к человеку, а он уходит. А потом я даже перестал их различать между собой. И всех стал звать Исабель. Это имя нашей домработницы. Если бы не она, мне было бы сложно со всем этим справиться. Моя маман, хоть и не могла сама заниматься моим воспитанием, строго следила за тем, кто находился рядом со мной. Я сейчас и не скажу точно, что являлось причиной увольнения этих женщин.

— Даже и не знаю, что сказать. — Катрин разрезала расстегай, кусочек положила на бумажную тарелку и поставила перед гостем. — Мне сложно представить такие отношения в семье, когда ребёнок вообще не видит своих родителей.

— Ну-у-у, иногда мы с мамой выходили за покупками, и в такие дни для меня не было ни в чём отказа. Видно, она таким образом старалась извиниться передо мной. А потом мне открылась истина.

— Какая?

Максим откусил кусок от пирога и, кажется, проглотил нежёваным, удивлённо посмотрел на сдобу и затолкал остаток в рот целиком. От удовольствия даже зажмурился.

— В этом мире можно купить абсолютно всё. Если, конечно, есть деньги. У моей семьи они были всегда. И я стал стремиться к тому, чтобы их стало ещё больше.

Катрин перестала жевать. Ей показалось, что она ослышалась, когда он сказал, что в этом мире можно купить абсолютно всё, если есть деньги.

— Нет. Это неправильно!

— Что неправильно? — Максим взял второй кусок волшебного пирога и положил себе на тарелку. Налил вино для себя и Катрин, отхлебнул.

— Я, конечно, согласна, что деньги играют большую роль в жизни человека. Но… — Она сделала небольшой глоток из своего стакана, чтобы промочить горло, и поставила его обратно. — Не всё в этом мире можно купить за деньги.

— Например?

— М? — Катрин растерялась. — Ну, например, нельзя купить любовь, сострадание, настоящую искреннюю дружбу. — От волнения у неё разом везде зачесалось. Она подёргала себя за мочку уха, усиленно вспоминая, что ещё нельзя купить за деньги. — Прелесть ранней весны, свежесть первого снега, улыбку ребёнка, — она очень старалась быть убедительной, — доброе сердце, в конце концов.

— Глупости! Всё, что тебе действительно нужно, можно купить в этом мире. Главное, понять, насколько сильно это может пригодиться тебе в дальнейшей жизни, чтобы дать правильную цену, а не остаться в убытке.

— Нет. Я не согласна! — Катрин выпрямилась, положила руки на стол перед собой и посмотрела твёрдым взглядом на шефа. — Я буду говорить о том, что мне самой очень близко. Вот смотри. Ты купишь дорогие краски, холст, мольберт, даже роскошную художественную мастерскую для того, чтобы творить там, но если у тебя нет таланта, ты никогда не создашь шедевр. Никакие деньги из тебя не сделают художника, поэта, музыканта, писателя…

— Это да, но опять-таки, если понять, насколько это мне может пригодиться в жизни, то можно и это тоже купить.

— Как так? — Катрин сидела с открытым ртом.

— А вот так. Кто-то, кто совсем не стремится к известности и популярности, но ему очень нужны деньги, а самое главное — он талантлив, будет с радостью за тебя творить эти шедевры. — Максим говорил на полном серьёзе, и что самое страшное, верил в это. — И вот, пожалуйста, — ты уже известный художник, поэт, музыкант, писатель или кто там ещё…

— Нет! Это просто подмена, самообман, потому что это всё равно не твой дар, не твой талант, не твои работы.

— А кто об этом узнает?

— Ты прав, никто.

Дальше они ели молча. Хотя она нет-нет да