— Я так думаю, купец контрабанду на складе принимал, а это грех. Тварь почуяла и всплыла. Ну, пока добиралась, купец со склада ушел, а сторож зверюге и подвернулся… Он и был первым, кого Тварь прикончила.

— А теперь она здесь, — молвил старый Эрвиль. — И многим в Верне не поздоровится. Ох, многим…

* * *

Некоторое время солдаты вяло обсуждали, как выглядит Тварь. Выяснилось, что каждый представляет чудовище по-своему. Но спорить всерьез не стали — поскольку никто Твари не видал, спор терял смысл. Обсудив количество лап, форму зубов и длину хвоста, стражники смолкли. Ральк сперва тоже задумался, как должен выглядеть морской зверь, всю жизнь проводящий в пучине, но способный жить на суше — но, не придумав ничего путного, снова принялся мечтать о собственном домике для него и Сирины.

Наконец спорщики притихли, а Ральк пришел к выводу, что двух этажей вполне довольно, если в придачу будет просторный чердак. Остановившись на двух этажах и чердаке, Ральк встал и потянулся. Небо еще чуть-чуть посветлело и поднялся холодный ветерок — должно быть, скоро рассвет.

— Ладно, идем дальше, — скомандовал он. — Поговорили, передохнули… можно и двигать.

Солдаты нехотя принялись подниматься, преувеличенно тщательно отряхивать плащи и оправлять складки на куртках. Шагать по ночному городу никому не хотелось… тем более, что в одном из бесчисленных каналов, пересекающих Верн, притаилось жуткое чудище — или, что еще хуже, опасный убийца.

— Идем, идем, — поторопил Ральк. — недолго уже осталось.

В самом деле, большая часть ночи миновала. Солдаты снова зашагали по спящим улицам. Ремесленные кварталы миновали быстро, а в жилом районе Ральк решил задержаться и пройти по отдаленным переулкам — просто так, на всякий случай. Тварь или не Тварь, но если сундуки в купеческом доме кто-то обчистил, то и добыча ночного убийцы должна где-то объявиться. Десятник уже заранее решил, что любого, кто попадется сейчас, он велит хорошенько обыскать и расспросить — кто, откуда и куда идет, даже если встречный окажется «пустым». Возможно, грабитель уже припрятал добычу и теперь спешит домой? Но стражники обходили квартал за кварталом — никто не попадался навстречу. Еще час, подумал Ральк, и город начнет просыпаться. Рыбаки встают рано, чтобы не упустить утренний лов. Тогда хватать встречных станет бессмысленно.

Солдаты, шагая следом за десятником, наверняка не раз уже задумались, чем они занимаются в этой, самой тихой, части города.

— Ладно, — решил наконец Ральк, — идем обратно. Возможно, что-то новенькое узнаем. И отряд свернул к центру города. Пока шагали, небо стало еще светлее, и Верн начал просыпаться. То тут, то там скрипели ставни, слышались тихие голоса, в окнах зажигался свет… Пока добрались до кордегардии, начали попадаться первые рыбаки, направляющиеся к порту.

На площади было довольно людно. Перед кордегардией собралось с десяток солдат стражи — этих подняли по тревоге, никто толком ничего не знал. Через площадь то и дело проходили люди, которых никак не возможно было принять за рыбаков — и все направлялись к дому Совета. Должно быть, синдики станут совещаться — кстати, среди спешащих прохожих Ральк приметил пару священников. Возможно, идея списать убийство на Тварь из Бездны нуждалась в подтверждении церковными авторитетами. Ральк завел своих подчиненных внутрь и, велев им пока что отдыхать, отправился к писарю. Бедняге снова не удалось толком отоспаться, и он был раздражен. Впрочем, изливать раздражение на десятника не стал. Попеременно бранясь и зевая, писарь объяснил, что второе убийство будет воспринято куда серьезней первого. Все-таки купец, да еще с семейством… Сейчас совет спешно собирают — там будет принято решение. Скорей всего, к ночным обходам привлекут цеховое ополчение и чародеев.

— В общем, нам даже полегче станет, — заключил писарь. А я уж точно нынче спать отправлюсь, устал. Пусть теперь у цеховых голова болит.

До конца дежурства оставалось часа полтора, так что, хотя Ральку хотелось дождаться новостей, все же он счел, что следует выйти в город еще раз. Начальство наверняка злится, и лучше не попадать под горячую руку. К тому же заседание городского Совета — дело не быстрое. Пока все болтуны выскажутся по пустякам… пока в самом деле перейдут к обсуждаемому вопросу… В общем, время есть.

Ральк поднялся на второй этаж, где расположились его люди, и велел снова собираться — мол, нечего ныть, осталось совсем немного. И едва только стоило намекнуть на сердитое начальство, от которого лучше держаться теперь подальше, как солдаты заторопились. Вообще-то, подумал десятник, он может податься к Ропиту, несущему стражу у дверей дома Совета… постоять там и узнать новости первым… Но нет, все же надежней — оказаться подальше от начальства. Поэтому Ральк занял место во главе колонны и зашагал прочь. Навстречу брели понурые рыбаки, груженые снастями. «Они еще не знают об убийстве, о Твари из Бездны… — подумал Ральк, — ничего, к вечеру весь город заговорит. Да что там к вечеру, уже к обеду только и слышно будет, что о гангмаровом чудище, о грехах и покаянии. Тварь или не тварь, а храмы Верна неплохо обогатятся в эти дни…»

Стражники протопали к воротам, не углубляясь на этот раз в жилые кварталы, затем пересекли район мастерских — все было спокойно. Наконец Ральк дал команду поворачивать к площади. Факелы уже давно потушили, стало совсем светло. Утро обещало быть ясным — тучи разошлись, будто и не лил дождь полночи.

У кордегардии уже было пусто. Солдаты частью разошлись по домам, частью — заступили на посты. На втором этаже отдыхал Ропит с напарником. Рядышком клевал носом парень в просторном плаще с капюшоном, ученик Танцора.

Ропит рассказал, что Совет, вопреки обыкновению, заседал недолго. Похоже, в такую рань красноречие синдикам изменяет. В самом деле, как и предполагал многоопытный писарь, ночное патрулирование доверят цеховым ополчениям, каждой гильдии будет назначен день — вернее, ночь — дежурства. Настоятель монастыря блаженного Энтуагла пересказал коротко легенды о Твари из бездны, ее признали повинной в четырех смертях… Стало быть, Тварь и станут ловить по ночам — во время прилива, ибо в книжках написано, что зверь выходит на сушу именно с приливом. Так что пусть Ральк идет в клетушку писаря и спросит, когда их десятку выходить на службу. Писарь, правда, ушел, но там сейчас сержант Эгильт. Он и распорядится.

— И откуда ты все знаешь?.. — протянул Ральк. Идти разговаривать с сержантом ему не хотелось, Эгильт нынче выглядел слегка тронутым, сильно задела его вся эта история. — Ведь тебя на Совет не приглашали, ты же на дверях стоял? Или все же приглашали?

Ропит молча пожал плечами. Мол, знаю — и все тут. Ральк вздохнул, привычно поправил ремень, сдвигая ножны, и отправился к начальству. Постучал и решительно толкнул дверь. Когда он вошел, сержант сидел за столом, положив голову на скрещенные руки — на Ралька глядела едва намечающаяся плешь, просвечивающая среди свалявшихся спутанных волос. Десятник выразительно покашлял, тогда Эгильт поднял на него воспаленные красные глаза.