Несколько молний сумели преодолеть его щит и вонзились огненными змейками в шерсть, распространяя неприятный запах палёного, но у верта пока нечего было противопоставить этой вони и боли, которая, как он точно знал, последует обязательно. На сложный составной щит у него пока не набралось магии, а устанавливать несколько мелких не хватало времени. И потому Гром просто ринулся с крыльца на врагов, помня, каким яростным и пугающим становится от острой боли его рычание.

Удары стрел посыпались на мангура со всех сторон, но он мчался и менял направление движения так стремительно и непредсказуемо, что ни одна не причинила ему особого вреда. Зато сам он, начиная беситься от первых укусов прожёгших кожу молний, играючи раскидал тех охранников, которые первыми бросились к нему с мечами и пиками. Остальные лучники, не успевшие вытащить из ножен холодное оружие, побежали прочь, провожаемые разъярённым рёвом мечущегося по дорожкам зверя.

Костик с Юной бежали следом за мангуром, стараясь не отставать и вывести из строя тех, кого не успел задеть верт. Но по какому-то молчаливому уговору пытались целиться только в руки и ноги и не наносить смертельных ран. Казалось неправильным убивать людей, в общем-то не сделавших им пока ничего плохого, кроме слишком усердного исполнения приказов своих хозяев. И не стоило выпускать из вида, как много у них может быть веских причин для подобного повиновения, мельком отметил Костик и тотчас забыл и про храмовую стражу, и про их проблемы. Не до чужих бед, когда собственные намного ближе и серьёзнее.

Через несколько минут, когда Костику почти поверилось, что главная проблема уже позади, целитель не удержался и послал убегающим врагам подарочек и от себя. И теперь ехидно ухмылялся, глядя, с какой скоростью они исчезают за кустами и заборчиками, отчаянно зевая и поддерживая штаны.

В этот момент бывшим узникам казалось, что они победили и на их пути к свободе больше не осталось серьёзных преград, и Костик уже мысленно благодарил удачу, но очень скоро осознал, как глубоко ошибался. Или как мало знал про возможности жрецов и ловушки, которые они успели заготовить как раз на такие случаи.

Не успели беглецы свернуть на дорожку, в конце которой мангур внутренним чутьём ощущал в задней стене высокой ограды небольшие воротца, ситуация резко изменилась. Из похожей на нишу крохотной беседки вдруг выплеснулся зеленоватый свет, и Костик с изумлением рассмотрел установленное там высокое зеркало, словно освещённое изнутри подсветкой. А в следующий миг из этого сияния, словно фокусник, вынырнул немолодой мужчина. Он был одет в белый балахон жреца, расшитый колокольчиками и синими звёздами, и следом за ним на тропу выскользнул ещё один, в бледно-фиолетовом одеянии с золотыми рунами. Оба держали в руках жезлы, украшенные в навершиях гроздьями крупных камней синего и фиолетового цвета, и от нехорошего предчувствия у землянина вмиг пересохло во рту.

От равнодушно-деловитых рож этих жрецов за километр несло жестоким безразличием и высокомерным презрением существ, считающих себя недосягаемо выше всех остальных людей. И настолько уверенных в собственной правоте, что можно было не сомневаться – ради тех вещей, которые они считают правильными, эти двое, не задумавшись ни на секунду, растопчут судьбы и жизни сотен, если не тысяч тех, кому когда-то завещал помогать поддерживать справедливость святой Астандис.

– Ррр… – выдохнул Гром и отступил, а затем, поддев лапой Юнку, повернул её лицом к крыльцу и красноречиво оскалился на Костика.

– Понял, не дурак, – буркнул землянин, по вбитой Афродитой привычке первым делом закрывший всеми щитами себя и Юнку, и строго прицыкнул на напарницу: – Чего встала? Бегом назад.

И Юнхиола побежала, задыхаясь от обиды и боли, и вовсе не внезапно свалившиеся из портала жрецы были тому виной, а единодушное решение её спутников, явно собиравшихся прикрыть девушку своими телами. Юнка даже не подозревала, насколько она неправа и как незаслуженно на них обижается. Вовсе не собирался ни один из её напарников тут гибнуть или сдаваться, всего лишь хотели иметь возможность не беспокоиться о спутнице в пылу сражения.

Они напали первыми, не дожидаясь, пока приходящие в себя после переноса жрецы успеют оглядеться и просчитать ситуацию. И то ли по интуиции, то ли мгновенно оценив противников, выбрали для удара разных врагов. Гром швырнул затормаживающее заклинание в жреца, щеголявшего в белом праздничном балахоне, а Костик бросил фиолетовому сильнейший сердечный спазм, вложив в него всю оставшуюся энергию.

И ни один из них не верил, что удастся этими слабыми мерами вывести из строя или надолго задержать старших жрецов, просто хотели выгадать несколько минут. И поэтому дружно развернулись и бросились догонять мчащуюся к крыльцу Юнхиолу, не дожидаясь результатов своего нападения.

Не догадываясь, насколько недооценили и себя, и противника. Жрец в фиолете ещё успел швырнуть ветвистую молнию вслед осмелившейся напасть на него дерзкой девчонке, и полюбоваться, как она катится по дорожке, корчась от боли. И лишь потом ощутил резко сжимавшую сердце безжалостную руку, не дающую ни вздохнуть, ни позвать на помощь. А тот, что в белом, почувствовав, как потяжелела и словно завязла в смоле держащая жезл рука, стиснул зубы и сумел невероятным усилием воли преодолеть замедление, навалившееся на него кучей тяжёлого песка, и пробормотать кодовое слово, пробуждающее заложенное в амулет заклинанье добавления силы.

Несколько мгновений жрецу казалось, будто в его тело вселилось семейство невидимых муравьёв и принялось кромсать и перекраивать его по своему вкусу и разумению. Тянуло каждую жилку и выкручивало суставы, в мышцы впивались острые, как иглы, зубы маленьких монстров, сердце то замирало, то бухало набатом. А в мозгу росло и крепло одно-единственное желание – отомстить.

И едва жрец смог пошевелить рукой, он, превозмогая боль, поднял жезл и со злорадным удовольствием направил созданный огненный шар в сторону зверя и девчонки, пытавшихся вдвоём затащить на крыльцо поверженную Райзом беглянку.

Узнать, каким чутьём мангур почувствовал эту опасность и за миг до того, как огонь облил его спину, успел подмять под себя обеих девчонок, жрецу было не суждено. Исчерпав собственные силы и не имея возможности пополнить их запас с помощью зелий или кристаллов, старший служитель Астандиса в изнеможении повалился на ступеньки портальной беседки и сквозь полуприкрытые веки утомленно наблюдал за ползущим вверх по ступеням зверем. Впереди брела одна из беглянок, сгибаясь под тяжестью тела так и не пришедшей в себя подружки, и зверь умудрялся помогать ей, подталкивая неподвижную ношу огромной головой.

В ожидании вызванной подмоги, которая должна была подоспеть с минуты на минуту, жрец отстранённо считал секунды и истово мечтал о том, как его младшие собратья расправятся со строптивицами, осмелившимися в открытую напасть на двух старших жрецов из круга шестнадцати. А едва младшие служители посыпались из портала, словно перезрелый горох из стручка, со злобной ухмылкой указал им на чёрный вход, куда девчонка и зверь уже успели втянуть погибшую спутницу. Точно зная, беглецов теперь не спасёт предусмотрительность девчонки, торопливо захлопнувшей за собой дверь и звякнувшей засовом. Здоровым молодым мужчинам, вооружённым пиками и малыми жезлами, хватит всего нескольких ударов, чтобы выбить двери вместе с любыми запорами… а потом…