— Миссис Эдисон рассказала мне, — пробормотала она и вздохнула. — Я даже не думала, что вам с Дином было так сложно.

Стивен мотнул головой, чувствительно напрягшись, но потом вдруг хмыкнул и уткнулся лицом ей в волосы.

— Всякое было, — признался он. — Но это точно не повод меня жалеть.

Дороти прыснула: так вот чего он боялся.

— Гордец. Все, как и говорила миссис Эдисон, — подытожила она и, обернувшись, поймала его губы своими. — Тебя очень сложно жалеть, Стивен Кэмпбелл. Ты все время меня восхищаешь. Я иногда даже боюсь, что ты ненастоящий.

Он не сразу ответил. Сначала долго и вкусно целовал ее, а потом забавно потерся носом о ее нос.

— Ты удивительная девушка, Дороти: непредсказуемая и в то же время такая… правильная и очень понятная, — тепло улыбнулся он. — Я за две недели чего только не передумал, чтобы убедить тебя, что я неплохой в сущности парень, хоть и уложил тебя в постель в первый же день знакомства. А ты, оказывается, и сама это отлично поняла.

— Даже лучше тебя, — подтвердила Дороти и сладко поцеловала его в кончик носа. Она-то точно знала, кто кого уложил в постель. — Потому и не даю тебе прохода и лезу на рожон, надоедая своими глупостями. А ты все терпишь.

— Я радуюсь, — поправил он, двумя словами уничтожив и ее сомнения. — Останешься на ночь надоедать мне своими глупостями? А то без них я начинаю придумывать собственные.

Дороти не сдержала широкой улыбки.

— Кажется, на это я и рассчитывала, когда заявилась к тебе с пирогом, — призналась она, и Стивен не менее довольно улыбнулся.

— Самое время его попробовать, — сказал он. — Я страшно голоден.

Дороти рассмеялась.

— И на это тоже, — промурлыкала она и потянула его на кухню.

Дин заявился в школу первым: меньше всего на счете ему хотелось тащиться по длинным коридорам «Элинстара» на костылях, объясняя каждому любопытному, что с ним произошло и каким он видит свое будущее. Какое, к черту, будущее, если тренер почти прямо заявил, что на Уоллеса больше не рассчитывает и будет строить игру без учета бывшего капитана? Это, правда, было до того, как сам доктор Дейс раздобыл для Дина какую-то необыкновенную искусственную связку, почти не отличающуюся от настоящей, но вряд ли мистер Филипс изменит из-за этого свое мнение: он давно мечтал избавиться от несговорчивого Уоллеса и был слишком рад получить такую возможность. Тем более когда Стивен увел у него мисс Лэнг.

Дин усмехнулся.

Она смущалась при их встрече в доме Стивена, как школьница перед строгим директором, а Дин смотрел на них с дядькой и чувствовал себя последним придурком. Ведь видел же, что со Стивеном что-то происходит, когда тот, совершенно неадекватный и витающий в каких-то своих мыслях, навещал его в больнице, но был слишком занят собственной драгоценной персоной и собственными же переживаниями, чтобы поинтересоваться жизнью ближайшего родственника. Вот и получил по ушам.

Впрочем, после первых своих язв в адрес разительных перемен в дядькиной жизни, вызванных скорее неожиданностью, чем реальным неудовольствием, Дин благословил Стивена и искренне одобрил его выбор. Мисс Лэнг всегда ему нравилась: умная, спокойная, справедливая и при всем этом неуловимо добрая, — а Стивену именно этого и не хватало. Нет, конечно, до сего дня Дину и в самых странных снах не пришло бы в голову свести своего дядьку и свою учительницу, но раз уж это произошло, он мог только искренне порадоваться за них.

— В моем положении личный учитель математики в доме — это божий дар, — усмехнулся он, когда мисс Лэнг в отсутствие Стивена задала прямой вопрос о его отношении к ней и ее поступку. — Только вам придется сильно постараться, чтобы не испытывать потом стыд за подобного мне родственника.

Он испытующе посмотрел на нее, пытаясь понять, знает ли она о его проблемах с родителями, но мисс Лэнг, даже если знала, лишь предложила Дину обращаться к ней в случае любых затруднений, и, удовлетворенные друг другом, они разошлись.

На самом деле, Дин не сказал бы и слова против, даже окажись избранницей Стивена какая-нибудь фифа с трехдюймовыми ногтями или, напротив, зануда в очках на пол-лица: уж слишком многим он был ему обязан, чтобы бросать хоть тень на его будущее. И дело было не только в том, что Стивен принял его, избавив от интерната и пожертвовав ради него своей карьерой, но и в том, что он искренне полюбил его, хотя Дин после выбора родителей думал, что это попросту невозможно. И знать не знал, насколько это на самом деле важно. Пожалуй, важнее всего остального. Потому что даже если ему придется распрощаться с баскетболом и надеждой на колледж, даже если от бывшего короля «Элинстара» отвернутся друзья и знакомые, даже если весь мир восстанет против него, у него останется Стивен и он всегда будет на его стороне, и это помогало держаться все эти одинокие дни, пронизанные неизвестностью и наполненные то злостью, то паникой, а то и вовсе раскаянием.

Дин понятия не имел, что ждет его впереди.

Как поступают с не удержавшимися на вершине лидерами, Дин знал слишком хорошо: Дензелу, бывшему до Дина капитаном школьной баскетбольной команды и проигравшему это место в честном бою еще в девятом классе, пришлось даже перевестись в другую школу из-за постоянных издевок и унижений бывших одноклассников. Дин, к своему удовлетворению, в этой травле не участвовал: не пристало победителю лить воду на утонувших, — но и не останавливал ее, не видя в том ничего зазорного. А сейчас сам должен был оказаться на месте Дензела. И откровенно не был уверен, хватит ли ему твердости пройти это испытание с честью.

Поначалу он еще надеялся, что обойдется. Что ребята из команды не приходят его навестить только потому, что в больнице такие вещи не особо приветствуются. И даже когда тренер подписал ему приговор, был уверен, что парни его не бросят. Он же сам строил эту команду. Отбирал самых лучших, выбивал для них у учителей поблажки, вступался за них перед тренерами и даже перед мистером Филипсом, который, кажется, весьма оперативно переманил Диновых парней на свою сторону. Ден, конечно, темнил, но до Дина все равно донеслись слухи о конкурсе на место капитана баскетбольной команды. И все стало на свои места.

Это было не первое предательство в жизни Дина, и он вроде бы должен был знать, как собирать себя после подобных подарков. Да вот беда: никакой опыт не помогал избавиться от разочарования и не гасил абсолютно бесполезное желание мстить. Ответить ударом на удар. Показать, что его не сломить, и убедить в том же самом себя.

Вот только под раздачу в первую очередь попадали не те, кто действительно этого заслуживал, а те, кто оказался свидетелем его растерянности и слабости. Семь лет назад — Мелоун. Нынче к ней присоединился еще и Деннис, и вот от этого Дину было особенно тошно.

Уж кто-кто, а Ден меньше всех виноват в его проблемах. Он понятия не имел ни о его отношениях с родителями, ни о его болезненной одержимости колледжем и доказательством собственной состоятельности, ни о его травле Мелоун и произошедшем между ними в пещере, а если бы и узнал, не отвернулся бы, в этом Дин был уверен. И какого дьявола он набросился на лучшего друга, когда тот заикнулся об интервью? Ну да, не самая блестящая, конечно, Денова идея, но у Дина будто крышу из-за нее сорвало. Вдруг показалось, что и Ден перекинулся на сторону тех, кто поставил на нем крест, и эта бредовая мысль стала последней каплей в море предыдущих неприятностей.