— Ты хоть знаешь, что означает эта фраза, рыбка моя?

«Рыбка» не знала. Она считала, что это одна из поз совокупления женщины с мужчиной, но, оказывается, заблуждалась.

— Нет, дорогая моя! Не то! Лепить горбатого — значит вешать лапшу на уши. И не кому-нибудь, а следователю. Желательно молодому, потому что неопытен пока что…

— Но ты же понял. Иди. А то я обижусь.

— Подожди. Коньячку выпью сейчас…

— И мне налей…

Коньяк слегка расслабил, однако сна не было. И даже Светлана Аркадьевна не помогла. Боря лежал с открытыми глазами, сверля взглядом темноту. Уснул под утро, а в восемь часов проснулся с разбитой головой. Надо ехать, пора разбираться с происшествием.

Он вывел из гаража машину. Светлана Аркадьевна, с помятым лицом, дамской сумочкой в руках, вышла наружу. Утро-то какое! Легкий туман. Дышится легко. А тут ехать надо. Черт бы забрал всю работу. Кто придумал так жить?! Это же издевательство над природой человека…

Из-под колес летел гравий. Шины визжали. Машина могла перевернуться. Вот что делает с человеком похмелье и бессонная ночь. И еще власть. Любая. Пусть даже финансовая. Светлана Аркадьевна это кожей понимала.

У проходной Рябоконь остановился и дважды просигналил. Спят. Неужели не видно, директор подъехал и битый час стоит?! Уволю всех…

Выскочил вчерашний дед в пятнистой куртке, поспешно отворил обе створки, придерживая от ветра.

Коню Рыжему некогда ждать. Дернул машину вперед и пробороздил правой стороной по воротному шпингалету, оставив по низу широкую полосу. Выскочил из машины.

— Уволен! Тебе еще вчера сказали. Почему ты здесь торчишь?!

— Кто работать-то будет. Конец смены. Начальница кадров сказала: дежурь, утром разберется.

— Кто здесь начальник?! Отдел кадров?!

— Не знаю… Разбирайтесь между собой. А я свое отдежурил и больше не выйду. Гад ты, Боря.

Глаза у Бори полезли из орбит. Сейчас он разорвет этого клопа. Однако клоп развернулся к нему спиной и пошел на проходную.

— Что ты сказал… — зашипел, двинувшись следом, директор. — Повтори.

— Пожалуйста. — Охранник повернулся к нему лицом. — Гад ты и сука. Думаешь, напугал ты меня. Не за деньги я у тебя работал, а для того, чтобы среди людей быть. А денег мне пока что хватает. Пенсия офицерская… Уйди с дороги, пока не пристрелил.

Охранник пугнул Борю: стрелять ему было нечем. Но все равно. Пусть не прыгает, паутина перестроечная…

Директор, ловя воздух губами и не чувствуя его, подбежал к машине. В ней было пусто. Секретарша успела убежать, словно ее это не касалось. Действительно, при чем здесь Светлана Аркадьевна. Придет другой директор, она и под него завалится. Что ей. Не привыкать, сучке бездетной.

Подъехав к административному корпусу, директор кинулся к себе в кабинет.

«Заместителя ко мне! Заместителя! — стучало в воспаленном мозге. — Я проведу вам кадровую реформу!..» За дверью гремел телефон. С утра никакого покоя!

Торопливо открыв кабинет, директор схватил трубку:

— Слушаю…

— Я тут подумал, — произнес ночной голос. — Что деньги нам все же не помешали бы. И директор как раз на работе теперь. И касса у него рядом. Так что приготовь… Российскими. Знаешь, не люблю доллары менять. Приходится время тратить, а оно — тоже деньги. Не так ли, Боря?

— Ничего я тебе не дам. Не обязан. Я уже на работе… Можешь сообщать жене, когда она возвратится. Послушаем вместе. Думаешь, она поверит? Хрена лысого. Она не такая дура, как ты думаешь. Ночью надо было деньги ковать, пока металл был мягкий. А теперь не беспокой, пока я охрану не вызвал. Пока в милицию не позвонил…

— Не мечи икру, Боря. Мы уже здесь. «Письма издалека» не в нашем стиле. И кассета с нами, как ты с секретаршей своей вокруг домика наперегонки бегал, спортсмен. Так что не надо лохматить старушку.

Борис обессиленно опустился в кресло. Не избежать ему кулаков. Придется соглашаться.

— Хорошо. Сколько?

— Тебе сказали, сколько не жалко. А то ведь получается, что мы навязываем тебе условия.

— Понятно. Подходите прямо ко мне в кабинет.

— Нет, Боря. Это ты к нам подходи. Захвати, о чем мы говорили, и подходи. Как выйдешь за ворота, сразу направо. Увидишь человека — ему и передай. Кроме него, там никого больше нет. Ты сразу его узнаешь…

Директор обошел комнатное дерево в кадушке и приблизился к сейфу. Отворил дверцу, потом еще одну, маленькую. За ней лежали российские рубли. Полсотни на канцелярские расходы для себя самого. Все равно они ему не нужны, скрепки, кнопки. Пусть забирают, раз требуют. Тут всего-то полторы штуки «зелеными».

Сунул деньги в пакет и поспешил за угол. Можно было ментам позвонить, но что из этого получится? Базар! Шума много, а результатов никаких. Да еще ославят… Он отдаст деньги и заберет кассету. И до свидания.

Проскочил воротами мимо двух охранников. Те передавали друг другу дежурство.

«С утра поскакал, — подумали охранники, глядя на взмыленного шефа. — Пешком намылился куда-то…»

Директор завернул за угол, прошел несколько метров и остановился: вокруг никого. Лишь стройные ряды толстых тополей вдоль пустынной дороги да старый «жигуленок» без номеров напротив. Грузчик какой-нибудь, наверно, приехал. Возвращаться надо. Его просто накололи, как лоха. Пустили пыль в глаза, чтобы еще больше запугать и сорвать после этого еще больший куш.

— Куда ты, Боря?

Из-за дерева вдруг образовался старикашка. В огромных очках. Рожи не видно. Усы. Весь какой-то маленький, больше похожий на запятую.

«Неужели он решил на мне заработать?» — успела мелькнуть мысль и тут же потухла: в руках у «дедушки» темнел тяжелый пистолет.

— Ну вот, а ты боялся не узнать… Гони бабки. И готовь еще. Опять ведь обгадишься когда-нибудь.

— О чем это вы? — Боря начинал смелеть.

— Говорят, у тебя производство… Но ты не беспокойся. Мы умеем держать язык за зубами. Хранить тайну было нашей профессиональной обязанностью.

— Кто вы?

— Спроси что-нибудь полегче.

Боря понял. Ему все равно не скажут, и это естественно. Поэтому не надо настаивать. Может, даже взять их к себе на работу придется. Вот было бы смешно. Наверняка у деда очень темное прошлое, однако голос как у молодого. Значит, еще может послужить.

Деньги молниеносно перекочевали в сумку к старику. Боря отряхнул ладони, будто перед этим занимался грязной работой, уборкой помещения.

Старик пронзительно свистнул, и «жигуленок» без номера вдруг завелся. За стеклом образовался субъект. На физиономию натянут бабий чулок.

Ничего народ не боится. Среди бела дня бабки выкручивают.