Calasse ando látina

Ar elen taurea.

Майтимо подумал, что голос брата ему померещился, что от боли и отчаяния уже не спасает даже Клятва, и что враг всё же сломал его окончательно, когда безразличие сородичей было продемонстрировано слишком наглядно.

«Ты думаешь, твои братья такие же, как ты. Считаешь их героями. Меряешь своей меркой. Тебя ждёт разочарование, сын великого Феанаро Куруфинвэ. Разочарование и прозрение».

— Кое завладеет или попытается завладеть… Сильмарилем, — заглушая в памяти слова врага, оказавшиеся слишком правдивыми и пророческими, прошептал Майтимо, с ужасом понимая, что усиливается ветер. — Будет хранить у себя…

Artasse — aldeon

Salquissen lóteo,

Entasse vantar vanime

Celvar ú nóteo.

— Или станет препятствовать отвоевать…

Ve tulca minya nárefinda rá

Ar tatya — mundo, quanta henduo,

Nelya — sorno laurea menelya,

Eryar hendu calime úquétime.

— Святыню рода Феанаро Куруфинвэ… — Майтимо хотел лишь продержаться, как можно дольше, не вздрогнуть от пронизывающего холода, чтобы резкая боль, пусть неизбежная, пронзила тело хоть на мгновение позже. — Да падёт на меня вечная тьма…

Menelde látina

Min elen tintina.

Ta elya ná, a Vanima,

Tennoio elya ná!

Боль впилась в плоть, и Нельяфинвэ, стиснув зубы, застонал, невольно слушая простую, но такую дорогую сердцу мелодию, заглушившую песнь огненных недр. Спазмы свели искалеченные суставы, Феаноринг хотел дальше произносить сквозь стон слова Клятвы, но чары музыки заставили поддаться им и продолжить песню:

I mele — melima…

I faina — air’elen,

Nai tulya elenelya le

Artanna tienen.

***

— Нельо… Ты жив!

Получив ответ, Финдекано отскочил от скалы и стрелой понёсся вперёд, туда, откуда, как ему показалось, донеслось пение.

Пики Трёхглавой горы с абсолютно отвесными склонами тонули во мраке, рождающемся где-то за хребтом, крутящем длинные рваные волокна.

— Нельо! — совершенно забыв не только об осторожности, но и вовсе обо всём, крикнул сын Нолофинвэ, перепрыгивая на бегу валяющиеся в грязи под ногами камни. — Нельо!

Поднявшийся ветер принёс серые тяжёлые облака, скрыв от глаз дневное светило.

— Нельо! Это я! Финдекано! Я спасу тебя!

***

Содрогаясь от боли и холода, Майтимо посмотрел вниз. Сведённые занемевшие губы едва заметно улыбнулись.

— Финьо, — выдохнул сын Феанаро.

И вдруг понял, что сила воли, которая, оказывается, всё это время существовала и помогала удерживаться на краю пропасти, его покидает. Осознание того, что пришла ПОМОЩЬ, что на этот раз действительно рядом тот, кто не оставит мучиться под пытками, и что страданиям наступает конец, сокрушило последние заслоны, возведённые в душе отчаянным и бессмысленным желанием не сдаться, не подчиниться, не позволить себя сломить. Осколки обрушившихся со стеклянным звоном преград на пути чужой воли впились в глаза и горло, и последним, что смог осознанно выкрикнуть Майтимо, забившись в конвульсиях и подавившись рыданиями без слёз, была отчаянная просьба:

— Убей меня, умоляю! Я не могу больше!

***

— Я здесь не для этого, слышишь?! — вырвались слова, и Финдекано снова ощутил нарастающую злобу. Сыну Нолофинвэ казалось, что он ненавидит абсолютно всех и всё. Вскинув подрагивающими руками лук, Нолдо, чувствуя, как бросает в жар, выпалил: — До тебя ни одна стрела не долетит! Разве не очевидно?!

Совершенно не понимая, насколько глупо выглядел, Финьо присмотрелся, ища глазами, за что можно зацепиться крюком, чтобы начать подъём, и вдруг его взгляд остановился на том, кого он пришёл спасать.

— Эру… Как ты это допустил?..

Финдекано не мог вспомнить, когда плакал в последний раз, но был абсолютно уверен, что пролившиеся сейчас слёзы навек превратятся в ночной кошмар.

В одно мгновение из-под ног ушла земля. Сознание отказывалось принять то, что видели глаза: Майтимо, которого Нолофинвион знал ярким, сильным и ловким Нолдо с горделивой осанкой, превратился в скрюченный, дрожащий, запылённый скелет со свалявшимися гнездом посеревшими волосами. С трудом убрав за спину лук, Финдекано опёрся рукой о скалу и, хватая ртом воздух, стал судорожно вытирать льющиеся слёзы.

Порыв ледяного ветра ударил в лицо, застонал хриплым голосом, который не мог, не должен принадлежать сыну Феанаро! Может быть, правда, лучше убить его?

— Нет, — справился с собой Финдекано, — никогда! Майтимо должен жить! Вопреки этому кошмару! Назло врагу! Назло всем этим жалким трýсам, бросившим его!

Ладонь, упиравшаяся в скалу, сдвинулась в сторону и нащупала выступ. Поверхность вовсе не такая гладкая, как кажется!

— Держись, Нельо! — зачем-то снова закричал сын Нолофинвэ. — Я тебя спасу!

— Нет, — захрипел ветер, — убей. Будь милосерден.

Снова и снова бросая крюк, Финдекано проклинал Моргота, скалу, невозможность увидеть, за что хвататься, и то и дело повторяющуюся мольбу Нельяфинвэ прекратить его мучения, от которой перехватывало дыхание.

— Не смей меня об этом просить! — не выдержал старший сын Нолофинвэ, услышав «Убей меня» в очередной раз. — Замолчи! Ты будешь жить, хочешь того или нет!

Как ни странно, слова подействовали, и на склоне Тангородрима воцарилась тишина.

***

Крюк зацепился за что-то невидимое, но держался крепко, и Финдекано, проверив, хорошо ли закреплена на нём страховка, полез наверх. Руки и ноги с трудом находили опору, кирка плохо пробивала камень, но сотни миль, преодолённые во льдах, когда приходилось перебираться через скользкие высокие глыбы, крошащиеся под металлическими остриями, научили многому, а хвататься руками за тёплые камни гораздо удобнее, чем за обжигающие, рвущие перчатки льдины, к которым прилипает кожа.

Рука, ощупывая камень, провалилась в квадратное отверстие с идеально гладкими краями, но Финдекано был не в состоянии анализировать. Квадратное и квадратное. Что такого? Была лишь одна догадка — за такие «дыры» удобно цепляться.

Земля удалялась, цель становилась ближе. Понимая — торопиться нельзя, поскольку это опасно и можно сорваться, втородомовский принц прогонял невольные мысли о том, что каждый миг промедления становится ещё одной вечностью под пытками для Нельо.

«Держись, скоро всё закончится», — не сказал вслух сын Нолофинвэ, чтобы не услышать это проклятое «Убей меня» в ответ.

Выше, выше…

«Наверное, — подумал Нолдо, снова пытаясь вслепую закинуть крюк, — над Нельо должны быть пещеры. Иначе как его туда повесили?»

Кирка застряла в трещине и, с трудом выдернув её, чтобы продвигаться дальше, Финьо сделал глубокий вдох. Он почти добрался. Теперь главное — не сорваться вместе с тем, кого хотел спасти.

Майтимо не смотрел в его сторону. Содрогаясь и жутко сморщивая истончившуюся кожу, натянутую