– Ох… – только и смогла проговорить я, краснея от смущения.

А он продолжал, не давая мне прийти в себя от неожиданных воспоминаний и признаний:

– Меня зовут Адам Браун и я неравнодушен к собственной студентке. Как мне быть, док?

Я усмехнулась, но тут же постаралась сделать серьезное лицо, после чего проговорила менторским тоном:

– Благодарите Бога за этот подарок небес, Адам Браун! Как можно больше целуйте ее и…

– Носите на руках? – промурлыкал профессор, прикусывая мочку моего уха.

– Да-а-а, – шепнула в ответ я.

***

Несколько дней рядом с Адамом пролетели как один миг. Мы все время старались проводить вместе, общались и все больше раскрывались друг перед другом. И все чаще я думала о том, что нужно поставить точку в отношениях с Эштоном.

Как же хотелось ощутить себя свободной от обязательств перед женихом, пройти этот жуткое мгновение, постаравшись причинить ему как можно меньше боли, и оставить прошлое позади, вступив в новую жизнь. Рука об руку с моим любимым мужчиной. Любимым. Я призналась в этом себе, но не ему, в первую очередь из-за кольца, все еще лежавшего где-то в квартире Адама. А еще потому, что не хотела таким образом давить на него и рушить то прекрасное, что у нас было. Кто знает, как бы Браун отреагировал, скажи я ему, что полюбила? А вдруг это признание снова заставило бы его почувствовать себя слабым? Побудило бы его расстаться со мной и спрятаться, как черепаху, в собственный панцирь?

Нет, ничто на свете не заставило бы меня признаться Адаму в чувствах, но и скрывать нежность, буквально рвущуюся наружу, я не могла. Мне хотелось прикасаться к нему, слушать его голос, обнимать его, засыпая рядом… Никогда я не испытывала ничего подобного с Эштоном, о чем и собиралась ему сказать, но все откладывала трудный разговор, находя для себя тысячу и одно оправдание.

Вот и сегодня, сидя в университете и имея доступ в интернет с одного из классных компьютеров, я не решилась войти в скайп и позвонить ему. Хотя для этого специально задержалась в аудитории, желая остаться одной. Сцепив руки в замок, я медитировала, глядя на чуть мерцающий экран монитора, и не находила в себе сил сделать последний шаг.

– Да вы посмотрите, кто у нас здесь! – раздалось от двери в тот момент, когда я все-таки потянулась рукой к мышке компьютера. – Фелисити Томпсон собственной персоной!

Я обернулась и чуть поморщилась, убедившись в собственной догадке: в аудиторию вошла Британи в сопровождении трех своих вечных подпевал. Мои однокурсницы и ярые поклонницы профессора Брауна в одном лице.

– И кого это мы здесь ждем? – слегка выпятив губы вперед, уточнила Элспет, осматриваясь вокруг. – Уж не своего ли любовника?

В душе у меня все похолодело, но внешне я постаралась остаться спокойной.

– Ты перепутала меня с кем-то из своих подруг, – ответила тихо, но уверенно. Поднявшись, взяла свою сумку и направилась к выходу, но девушки преградили мне дорогу.

– Посмотрите-ка, какая она стала крутая! – Британи ткнула в меня наманикюренным ноготком. – Покаталась пару раз на тачке Брауна и возомнила себя королевой?

– Королевой шлюх! – захохотала Пруденс.

– Как там на задних сиденьях? Не тесно? – с участием спросила Элспет. – А то он мужик крупный. Хотя, если бы было тесно, он бы отель снял…

– Там и на капоте удобно, – со знанием дела проговорила Пруденс, утирая выступившие от смеха слезы. – Лишь бы погода не подвела.

– Так что скажешь, Фелисити? – Британи сделала малюсенький шаг вперед, оставив между нами крайне малое расстояние. – Большой у него член? Справляется твой маленький ротик?

А я вдруг, совершенно неожиданно даже для себя, пожала плечами и сказала:

– Если бы он хотел тебя или твоих подпевал, узнали бы. Но, видимо, девушки, попробовавшие до этого члены всей футбольной команды, его не интересуют. Поэтому вам придется и дальше гадать над этим вопросом, но, скажу честно, меня профессор ни в чем не разочаровал. Ни разу.

Затем, отодвинув в сторону остолбеневшую от шока Британи, я прошла к выходу и направилась вон из аудитории.

Мне нужно было найти уединенное место и срочно позвонить Адаму, чтобы предупредить о слухах, распускаемых девчонками. Это грозило большими неприятностями нам обоим, особенно ему. Кроме того, я жалела о своем выпаде, хотя очень старалась не сказать ничего лишнего, чтобы не навредить репутации профессора Брауна.

На три мои звонка подряд он не ответил, и я, решив, что Адам на лекциях, поспешила к нему домой, чтобы встретить его там и серьезно поговорить.

/Адам/

Я сидел за столом в своем рабочем кабинете, рассеянно крутил ручку в пальцах и невидящим взглядом смотрел на стопку бумаг на подпись. Нужно было прочесть, вникнуть и одобрить или отказать.

Но в голове не было работы, там была Фелс. Страстная, горячая… моя.

Кажется, совсем недавно я считал, что если наконец-то трахну яблочную девочку, то меня отпустит. Угу, как же.

Раньше я проваливался в мечты о том, как это все может быть, а теперь я точно знал. И окончательно подсел. Как можно отказаться от женщины, если ты не просто представляешь, какая она в постели, как пахнет, как целуется и какая на вкус, но уже точно это знаешь? И тебе нравится, безумно нравится. Настолько, что ведет от одного присутствия Фелисити рядом.

Мне было хорошо, дико, до самого лютого кайфа хорошо просто быть рядом с ней и понимать, что все. Это моя женщина. Совсем моя. От кончиков пальцев и до золотистой макушки.

Атмосферу несколько испортила Клара.

Было в этом нечто знаковое… Моя болезнь вновь вернулась именно в тот момент, когда я уже избавился даже от ненависти к ней. Увидев бывшую на пороге, сердце застыло… а после вновь размеренно продолжило свой ход.

Она меня не волновала.

Она была мне отвратительна. Все еще.

А уж попытки унизить Фелисити так вовсе вывели из себя.

Клара посмела сравнить себя и мою малышку, да еще и назвать ее бледным подобием.

Дура-женщина.

Если ты одеваешься, как последняя блядь, это не значит, что скромная и милая девочка выглядит хуже.

Так что захлопнув за Кларой дверь, я был уверен, что окончательно закрыл эту страницу в своей жизни. Но все же меня несколько насторожили ее угрозы, ведь Клара была крайне мстительной сучкой.

Кроме бывшей наше счастье омрачал только один момент.

Мать Фелисити…

Я вновь скривился, вспомнив женщину на больничной койке. Но эта поездка дала мне еще одно понимание… Малышка Фел не легкое увлечение. И не девочка на пару недель или месяцев.

Я вдруг понял, что хочу дать ей то, что не смогла дать мать и о чем даже не подумал позаботиться женишок. Я хочу дать ей тыл и спокойную жизнь. Счастливую.