Наклонившись и расстегивая молнию на одном из ботинок, Клара повела плечиком и, подмигнув, громко шепнула, словно только для Адама:

– Уютнее, чем в прежних наших норах.

Слово "наших" эта гадина выделила особенно четко. Я стояла ни жива ни мертва, чувствуя, как леденеет от ужасного предчувствия душа. И разглядывала нежданно появившийся на пороге призрак прошлого. Клару. Ту, кому он однажды предложил всего себя без остатка. Ту, кого называл невестой.

Бывшая или нет, но теперь она вернулась. Стоит здесь, напротив меня, снимает обувь и по-хозяйски, небрежно, кидает на комод свой клатч.

За все время, проведенное здесь, я ни разу не смела вести себя с Адамом настолько вольно. Словно услышав мои мысли, Клара обворожительно улыбнулась.

– Адам, думаю, сейчас самое время отпустить твою мышку погулять. Нам есть о чем поговорить и что вспомнить, – промурлыкала она, обнажая два ряда ровных зубов. Настоящий оскал хищницы.

Мне захотелось уйти. Сейчас же. Чтобы не видеть дальнейшего развития событий. Потому что откуда-то изнутри рвалась наружу убежденность, что таких женщин не бросают. А значит…

– Ты зря разулась, – спокойным тихим голосом заговорил Адам. – Дальше я тебя не пущу.

Она засмеялась. Звонко, беззаботно. Грациозно откинула голову назад, отчего волосы рассыпались по плечам золотистыми волнами… Будто услышала хорошую шутку, а не прямое предостережение, означающее, что ей не рады.

– Милый, я помню эту нашу игру, – смахнув иллюзорную слезу, Клара эротично прикусила нижнюю губу и походкой от бедра сделала пару шагов к нему, не сводя с Адама жгучего, пронзительного взгляда: – Ты меня гонишь, а я остаюсь. Потом ты просишь не уходить, но мне так трудно принять это, и я сбегаю…

– С моим кошельком, – все так же спокойно говорит Адам. – И каждый твой приход – пытка. Да, я очень хорошо помню, как это было, Клара. Даже слишком хорошо.

– Было, ты прав, – она останавливается на расстоянии двух ладоней от него. Так близко, что мне кажется, будто я подглядываю за зарождающимся интимным процессом между двумя любовниками. Только вот Адам все еще сжимает мою ладонь…

– Теперь все будет иначе, – продолжает говорить Клара. – Я вернулась другой. Исцеленной. Понимаешь? Вылечилась для тебя. Для нас. Для наших детей… Помнишь, как ты мечтал?.. – Она смотрит на Брауна так, словно где-то в астрале уже занимается с ним сексом, пытаясь зачать первенца. Я подумываю выдернуть ладонь из захвата

Адама и все же сбежать. Потому что смотреть и слушать дальше просто нет сил. Но в следующий миг совершенно теряюсь, ошарашенная происходящим, глядя на все, будто на кино в замедленной съемке.

Клара бросается Адаму на шею, собственнически обнимая и приникая губами к его губам. Она делает это стремительно и уверенно, рассчитывая лишь на победу.

Проигрыш для таких женщин сродни смерти.

Но в миг, когда я, приоткрыв рот от брезгливости и обиды, делаю шаг назад, раздается звенящий от гнева голос:

– Не смей! – Адам, отпускает мою руку и, вцепившись в плечи бывшей невесты, буквально швыряет ее прочь, позволяя отлететь на несколько метров и врезаться в стену у самого порога. Он продолжает говорить, глядя, как Клара неверяще ощупывает собственную голову и спину после сильного удара, надвигаясь на нее, словно молот возмездия. Без тени жалости или чувства вины.

– Неблагодарная мерзкая дрянь! Никогда больше не смей приближаться ко мне. Забудь эту дорогу! Забудь мое имя! Иначе я задушу тебя! Этими руками! Сам! Никому не позволю отнять у меня подобное удовольствие. Ты слышишь меня?!

Адам стоит прямо над Кларой и рычит, источая такое количество негатива, что даже мне страшно. Меня трясет от увиденного, и я, вопреки собственному неприятию, собираюсь заступиться за девушку… Пока не убеждаюсь, что она в защите не нуждается.

– И кем ты меня заменишь? – кричит в ответ та, что когда-то была единственной в его сердце, а теперь униженно стоит на пороге. – Этой дешевой подделкой? Нашел мое подобие и решил, что она сможет утолить твой голод?! Посмотри на нее, Адам! Эта серая, невзрачная моль не сможет подарить тебе того кайфа, что давала я!

Клара снова захохотала, но на этот раз в ее смехе не было ничего привлекательного. От него у меня бежали по коже мурашки, а тело стал пробирать озноб.

– Не будь дураком, Адам! – Девушка вскинула голову и бесстрашно посмотрела в его перекошенное от злости лицо. – Скажи, милый, что не думаешь обо мне, когда трахаешь ее в миссионерской позе! Скажи, что не вспоминаешь меня, когда эта очкастая невинность испуганно жмется к стенке при виде мужского члена! Ну же? Молчишь?! Потому что понимаешь: я права! И я вернулась к тебе, Адам. Больше нет зависимости, есть только наша любовь…

– Ты – больная идиотка. – Протянув руку, Адам брезгливо схватил бывшую невесту за шиворот блузки и хорошенько тряхнул, от чего ее грудь едва не оказалась снаружи. – Конченая наркоманка, решившая, что ей все позволено из-за связи, которая давно прекратилась. Запомни, Клара, что я говорю! Между нами все кончено. Ищи себе другого дебила, а я… считай, что я тоже исцелился. От тебя. Теперь проваливай и больше не лезь в мою жизнь, если не хочешь неприятностей. Вон отсюда!

Открыв двери, Адам подтолкнул бывшую невесту к выходу, а затем вышвырнул в коридор ее обувь и сумку.

– И шмотки свои забери, меня тошнит от их запаха.

– Да как ты смееш-шь! – прошипела Клара, бросаясь на Брауна и едва не падая, споткнувшись о собственные ботильоны. – Я тебя уничтожу! Сломаю твою жизнь, падаль конченая! Ты по миру пойдешь с протянутой рукой, сам ко мне приползешь умолять, чтоб я все исправила! Слышишь, тварь?!

Адам легко увернулся от ее когтей, схватив Клару за запястья и снова отшвырнув подальше. Следом захлопнулась дверь. Повернулся в замке ключ, тихим щелчком оповещая, что спектакль окончен.

Клара еще несколько раз стукнула с той стороны и, кажется, поцарапала обивку, крича нечто совершенно непотребное. Потом повисла тишина, в которой я слышала только стук собственного сердца, отдающий в висках. Адам стоял, опустив голову и уперев руки в дверь. Он шумно дышал и казался мне совершенно незнакомым. И в первую минуту в голове пронеслась трусливая подлая мысль о том, что нужно держаться от него подальше. Только следом я вспомнила, кем являюсь сама. Фелисити Томпсон – сирота при живой матери, сестра наркоманки, бездомная. Имела ли я право винить Адама за его поведение с бывшей невестой? Вряд ли. Мел умело прятала от меня свою зависимость, но мне хватило всего одного дня знания ее проблемы, чтобы понять, насколько меняет наркотик человека, и влипнуть по полной. А Адам жил с девушкой, подобной моей сестре. Терпел ее выходки, ждал; скорее всего, пытался лечить и верил в лучшее… Только лучшего не случилось. Сегодня я увидела обратную сторону его жизни, но вместо страха почувствовала лишь острое желание поддержать…

Приблизившись со спины, я робко тронула его плечо и чуть слышно проговорила: