И вот уже Фелс сильнее обхватывала меня ногами и сама задавала ритм движениям, ее всхлипы становились все громче, а дыхание порывистее.

– Быстрее, – шептала она, а я растворялся в медитативном кайфе от того, как покачиваются ее грудь в такт движениям, и я входил настолько глубоко, что чувствовал шлепки яиц об ее попку. – Еще!

Ускорялся, теряя связь с реальностью, чувствуя близкий финал, но прежде всего желал довести до него Фелс. В какой-то момент она вскрикнула и выгнулась дугой. Мышцы ее лона туго обхватили мой член и начали сокращаться. Фелс словно хотела выдавить из меня все соки, и я бы подарил ей их, если бы не проклятое чувство ответственности.

С хриплым рыком выскользнул, толчками изливаясь на пол душевой.

Долгие секунды струи душа смывали следы моего семени, и только после этого я позволил себе и Фелс опуститься вниз, устало сползти по стенке и сесть, обретая дополнительную опору.

Ее все еще накрывало остатками испытанного экстаза, а я прижимал Фелс к себе, гладил за плечи и понимал, как сильно дрожат мои руки от напряжения.

Вокруг нас шуршала вода, лежала мокрым тряпьем одежда, где-то в отдалении разрывался телефон, но все это было сущей ерундой по сравнению с тем, что ОНА рядом.

Сильнее прижав девушку к себе, я поцеловал ее в мокрую макушку, которая даже сейчас, когда все запахи давно должно было смыть водой, пахла яблоками.

А вот демоны исчезли. Испарились, наконец оставляя нас в долгожданном уединении.

Теперь остались только я и Фелс.

/Фелисити/

Тук-тук, тук-тук-тук… тук… Сердце билось в висках, отзываясь болезненным эхом во всем теле. Чуть пошевелившись, ощутила едва уловимую боль между ног и тяжесть в груди – воздух с трудом пробивался к легким. Хотела скинуть одеяло, чтобы подняться, но "споткнулась" о препятствие – руку на своем животе.

Сон как рукой сняло. Глаза распахнулись сами собой и, чуть сощурившись, я обернулась, с трепетом уставившись на голый торс обнимающего меня мужчины. Адам мирно спал рядом, уткнувшись носом в мое плечо.

И тут меня накрыли воспоминания, заставляя сердце стучать с удвоенной силой… Наши спешные объяснения под ливнем, признания и, как итог, занятие любовью в душе. Даже в мыслях я не смогла бы назвать произошедшее холодным пространным словом "секс". Нет, Адам именно любил меня там, под тугими струями воды. Он склеивал меня по кусочкам, собирал разбившуюся на осколки душу, заставлял переродиться и воскреснуть в его объятиях.

Случившееся было волшебно. Для меня.

А вот что испытал он – осталось вопросом. Раньше, когда я смотрела и читала бесчисленное количество фильмов о девственницах, потерявших невинность, мне казалось безумно смешным их желание услышать от партнера слова похвалы. Мол: "Ты не растерялась, малышка, и вовремя выгнулась навстречу! Молодец!" Кошмар… Да только на этот раз, когда дело касалось меня лично и это моя невинность была наконец утрачена, стало не до смеха. До умопомрачения захотелось узнать, как Адам оценивает случившееся? Есть ли какая-то шкала с баллами? Или, может быть, его личный список "за" и "против" продолжения отношений после занятия любовью?..

Как итог, во мне проснулся аналитик. Но быстро умер, причем в мучениях. Стоило попытаться вспомнить, как все происходило, чтобы самостоятельно оценить уровень своей сексуальности, я моментально покраснела и мучительно застонала.

Адам шевельнулся, поднял лежавшую на мне руку выше, коснулся груди и собственнически накрыл ее своей немаленькой ладонью. "Интересно, – подумала я, затаив дыхание, – он хоть помнит, кто лежит в его постели? Или это обыденный ритуальный жест? Нашел женщину в своей постели? Потрогай ее за грудь!"

– Доброе утро, малыш, – хрипло буркнул Браун, громко вздохнув.

Я с сомнением покосилась на окно и поняла, что утро прошло минимум часов восемь назад. Сразу после душа и… всего, что случилось там, Адам взял меня на руки и отнес в постель, нежно целуя и нашептывая всякие безрассудства. Только в них и слова не было о нашем будущем или о том, было ли ему со мной хорошо.

У такого мужчины могли быть сотни женщин, и выбрать он мог практически любую…

– Фел, – снова подал голос Адам, – я хотел проснуться раньше и принести тебе кофе в постель. Но, во-первых, ты не пьешь его на ночь, а во-вторых… я тупо проспал. Бездарный из меня выходит романтик. Простишь меня?

Он потянулся и, повернувшись на бок, посмотрел на меня.

Я улыбнулась, не в силах противостоять его магнетизму. Ну, и еще потому, что он назвал именно мое имя. И как назвал… В голосе мне чудилась нежность.

– Ничего страшного, – шепнула в ответ, натягивая одеяло повыше. – Я и сама не очень… по части романтики.

Вообще-то мне хотелось сказать, что я в полном восторге от того, как все было. Хотелось прижаться к нему и вдыхать безумно волнующий запах. А еще сказать, что с ним я чувствую себя по-настоящему счастливой. Но он смотрел слишком пристально, а у меня было слишком мало опыта в подобных делах… А еще в голове зрели закономерные вопросы: как быть дальше? Изменятся ли наши отношения после произошедшего? И, если изменятся, то в какую сторону? Ведь я по-прежнему была обручена, а он, хоть и обещал звезды с неба, ни слова не сказал о том, как видит НАШЕ завтра.

– Иди сюда, малыш. – Сильные руки Адама сгребли меня в охапку и прижали к его горячему телу. Голому телу! Я думала, что сильнее покраснеть невозможно. Ошибалась. – Как же ты пахнешь, Фел. Я подсел на тебя, знаешь? Моя девочка…

Адам заставил взглянуть в его темные от желания глаза, коснулся лбом моего лба и попросил:

– Откройся мне, малышка. Все будет хорошо. Поверь.

Словно заветные слова произнес. Наши губы встретились, и я забыла о сомнениях и страхах. Мои руки сами потянулись к его широким плечам, к шее, пальцы запутались в его волосах, а ноги сплелись с его ногами…

Господи, как же хорошо!

С ним я узнавала, что такое чувственность, похоть, неистовство, и если мечтала о чем-то, то лишь о том, чтобы время остановилось навсегда, запечатлев этот миг, когда я таю в его объятиях.

Раньше я считала Адама Брауна личным недугом, болезнью, словно рак распространяющейся по телу и отравляющей мою жизнь. Но теперь понимала, что он – исцеление. Я была больна уже много лет. Меня вела жертвенность и безнадежная вера в чудеса. Взвалив на свои плечи проблемы семьи, я шла в потемках, и однажды эта дорога непременно привела бы в тупик. Как это случилось с Мелани.

Жалела ли я о появлении Адама в своей жизни? Нет.

Даже если бы он решил все закончить тем же вечером, я была бы благодарна. За все. За жуткое пари с претензией на мое тело, за постепенное приручение, за то, что научил видеть жизнь такой, какая она есть. За понимание того, какое оно на вкус, настоящее счастье.