Настал такой час, когда уже некому было защищать пролом. Даже за сто золотых монет горожанин не соглашался сражаться хотя бы в течение одной ночи. Простой народ настаивал на сдаче города. Предводители собрались на совет и решили, что предпочтительнее совершить вылазку за стены города и встретить смерть в бою. Но патриарх Ираклий предупредил их, что в таком случае они обрекают своих жен и детей на рабство. И их удалось уговорить начать переговоры. Балиан отправился к шатру султана, и, пока он вел переговоры, в стене была пробита брешь и сарацинский флаг был поднят над башней. «Кто же ставит условия захваченному городу?» – возмутился Саладин. К тому же он поклялся взять Иерусалим мечом и должен был сдержать свою клятву. Однако город еще не пал. Его защитники уже в который раз отбили отчаянно наседавшего противника. Саладин был настроен к жителям города милостиво. Он попросил совета у богословов, каким образом он мог выполнить свой обет. То, о чем рассказал ему в свой последний визит Балиан о происходившем в городе, ужаснуло его. Знатный крестоносец открыто поведал об отчаянном решении гарнизона.

«О, султан, – сказал он, – знай только одно, что мы, воины этого города, зависим от множества жителей, число которых ведает только Бог, которые не дают нам воевать в полную силу, надеясь на твое милосердие и веря в то, что ты пощадишь город, как ты поступал в отношении других городов. Потому что они страшатся смерти и желают жить. Но мы сами, когда увидим, что смерти уже не избежать, тогда, клянемся в этом Богу, принесем в жертву наших сыновей и жен, сожжем наши дома и нашу собственность и не оставим тебе в наживу ни цехина, ни стивера, не отдадим в рабство ни мужчину, ни женщину. И когда мы все это совершим, то тогда разрушим Скалу, и мечеть Аль-Акса, и другие святые места. И мы вырежем всех мусульманских рабов, которые находятся в наших руках, а таковых 5 тысяч, заколем весь скот, лошадей и верблюдов. После этого мы все как один выйдем и будем сражаться с тобой насмерть, и так мы выполним свой долг дворянина и умрем со славой».

Отчаянные угрозы Балиана и соображения, высказанные на совете, склонили Саладина изменить свою клятву. Будет достаточно, сказал он, если Иерусалим сдастся на его милость, как если бы он был взят приступом. В этом случае Саладин проявит свое милосердие и потребует за горожан выкуп, как за военнопленных. Каждый мужчина должен заплатить 10 золотых монет за свою свободу; и две женщины или десять детей будут считаться за одного мужчину. Что касается бедняков, у которых нет ни одной золотой монеты, то 7 тысяч таких бедных людей отпускаются на свободу за сумму в 30 тысяч безантов, и деньги на это должны быть взяты из казны короля Генриха, часть которой все еще находится в резиденции госпитальеров. Для сбора выкупа выделялось 40 дней; те, кто не успел сделать этого, становился рабом. Статьи капитуляции были подписаны в пятницу 2 октября в день памяти священномученика Леодегария (Лежера) Отонского. По странному совпадению это был 27-й день месяца Реджеб, благословенная Ночь Вознесения и Небошествия Пророка – Лайлат аль-Мирадж. В эту ночь пророку ислама приснился чудесный сон, во время которого он посетил Святой город, который теперь его последователи вернули себе после 90 лет владычества христиан.

Балиан вернулся в город и сообщил об условиях капитуляции. Они были приняты с благодарностью, но одновременно и со скорбью. Люди рыдали и оплакивали свою участь и не могли утешиться. Они целовали святые стены, которые им, возможно, уже не суждено будет увидеть снова. И, припадая лицами к земле у Гроба Господня, орошали святое место своими слезами. Мысль о том, чтобы покинуть Иерусалим, разрывала им сердце. Но ничего нельзя было поделать. Мусульманское знамя реяло над их головами, а городские ключи были в руках Саладина. Жители должны были оставить город за сорок дней. Никогда еще величие Саладина не проявлялось так явственно, как во время этой памятной сдачи города. Отряды воинов под командованием эмиров наблюдали за порядком на каждой улице, чтобы предотвратить возможные акты насилия и грабежи, и не было ни одного случая несправедливого или жестокого обращения с христианами. При каждом выходе из города были учреждены воинские посты, а в воротах Давида был поставлен облеченный властью чиновник для взимания выкупа с каждого человека, покидавшего столицу.

Затем начали происходить трогательные и волнующие сцены. Сначала Балиан принес 30 тысяч золотых безантов, и 7 тысяч бедняков, выкупленных на деньги английского короля, медленно прошли через ворота. Вслед за ними потянулись горожанин за горожанином, каждый из которых держал в руках деньги, вместе со своими семьями, а иногда и с бедными слугами, не имевшими средств на свой выкуп. Воины-сарацины и купцы наводнили город, они покупали товары у отъезжавших горожан, так что каждый мог повысить цену своей свободы. Кукбури выкупил тысячу армян Эдессы и отослал их к своим домам. Другие же не были столь доброжелательны. Конечно, были обсчеты и обманы, и некоторые мусульманские эмиры лживо утверждали, что они лишились своих слуг и брали выкуп частным образом. Другие же незаконным образом выводили франков из города в сарацинской одежде, и, как только охрана пропускала их, они оказывались обобранными до нитки. Патриарх же вывез сокровища из церквей, золотые потиры и дароносицы и даже золотое блюдо из храма Гроба Господня, не считая своих значительных собственных сбережений, которые вполне могли бы пойти на выкуп еще остававшихся в городе бедняков. Когда эмиры обратились к Саладину с просьбой не позволить старому мошеннику безнаказанно уйти с награбленным добром, «султан» ответил: «Нет, я не нарушу договоренности с ним». И патриарх покинул город, как и все остальные, за десять безантов. Именно мусульманский правитель должен был внушить христианскому священнику понятие о благотворительности.

Сорок дней скорбная процессия тянулась через ворота Давида, и срок договора истекал. Но оставались еще тысячи бедных людей, которых скупые горожане и религиозные служители обрекли на рабство. Тогда аль-Адиль пришел к брату и сказал: «Господин, я помог тебе по милости Аллаха завоевать страну и этот город, и потому я прошу тебя дать мне тысячу рабов из тех бедняков, что остались в городе». На вопрос Саладина, что он сделает с ними, он ответил, что распорядится ими по своему желанию. Тогда султан дал ему тысячу рабов, и аль-Адиль отпустил их всех на свободу, как дар Аллаху. Потом пришли патриарх и Балиан и попросили того же самого, и Саладин дал им тоже по тысяче рабов, и им была дарована свобода. Затем Саладин обратился к своим чиновникам: «Мой брат дал свою милостыню, а патриарх и Балиан – свою. Теперь я с радостью внесу свой вклад». И он повелел возвестить по всему Иерусалиму, что все престарелые жители города, которые не в силах внести положенную плату, получают свободу идти куда хотят. И они пошли из приютов Святого Лазаря, и исход их продолжался с раннего утра до поздней ночи. Не следует, однако, думать, что Саладин освободил всех бедняков; среди населения было также много молодых рабов, числом, возможно, до 15 тысяч человек. Так свидетельствует Имад ад-Дин, который получил свою долю женщин и детей.

«Теперь я поведаю вам, – говорит писец Балиана, – о той удивительной учтивости, которую Саладин проявил к женам и дочерям рыцарей, которые бежали в Иерусалим, когда их мужья и отцы были убиты или взяты в плен. Когда эти женщины были отпущены за выкуп и покинули Иерусалим, они собрались все вместе и воззвали к милосердию Саладина. Когда султан увидел их, он поинтересовался, кто они такие и кого ищут. Они ответили, что они жены рыцарей, которые или погибли, или попали в плен. Тогда он спросил, чего они хотят. И тогда они попросили смилостивиться над ними ради Господа и сказали, что поскольку они лишились своих мужей и потеряли свои земли, то они заклинают правителя во имя Бога помочь им. Когда Саладин увидел их плачущими, он глубоко посочувствовал им, и у него самого от жалости на глаза навернулись слезы. И он попросил тех дам, чьи мужья еще были живы, сказать, в каком месте они заключены, и он тогда сделает все, как только окажется там, чтобы освободить их (и все те, кто еще были живы, со временем были освобождены). После этого Саладин приказал, чтобы тем дамам, чьи мужья погибли, были выделены из его казны необходимые суммы, большие или меньшие, для вспомоществования соответственно имевшемуся у них состоянию. И пожертвования его были столь щедры, что они возблагодарили Бога и рассказали всем на родине о доброте и чести, оказанной им Саладином».