– Я буду очень-очень осторожной! – серьёзно заверяет меня малышка.

– Это хорошо, – улыбаюсь я ей. – Ну что, напоим твоих подопечных чаем?

Молли весело хохочет и кивает, а позади моей спины раздаётся голос Оливера:

– Привет, милая русская. Мол, украду у тебя Ани на одну минуту?

Молли беззаботно кивает, разливая несуществующий чай из маленького чайника по маленьким кружечкам, а я напрягаюсь, не представляя, как буду объяснять своё поведение в последнюю неделю, если он спросит, но заставляю себя подняться на ноги и развернуться в его сторону.

Оливер выглядит шикарно. Белоснежная футболка, светлые брюки, мягкая обувь им в тон и копна белокурых волос, уложенная волосок к волоску, но создаётся видимость, словно им дано так лежать от природы. На красивом лице немного неловкая улыбка, словно он не знает с чего начать разговор.

Наконец, он будто бы решается и стремительно сокращает расстояние между нами, тут же осторожно обхватив мои руки своими:

– Ани… Скажи, где я опять провинился? Кажется, мы с тобой договорились начать с дружбы, но начиная со следующего дня ты меня словно избегаешь. Да, поздравляешь с победой по сообщениям, даже ещё раз приходишь посмотреть турнир, но сразу после исчезаешь. Что происходит?

Угу, я была на турнире по вольной борьбе ещё раз, как и была на вчерашней игре по регби. Не знаю зачем. Хотелось посмотреть на Никлауса в действии? Скорее всего. Вот только я не хотела, чтобы он или другие приняли это на его счёт, потому на турнир Оливера тоже пошла.

В общем, да, я конкретно увязла и запуталась.

И может, пришла пора распутываться?

Я набираю воздуха в лёгкие и выдаю на выдохе:

– Мне не нравится то, что вы с Ником ухаживаете за мной, только чтобы насолить друг другу.

Если, конечно, действия Никлауса можно назвать ухаживаниями…

– Это он тебе так сказал? – хмурится Оливер.

– Думаю, я сразу это поняла, но не хотела верить. Поэтому нам лучше…

– Нет, Ани, – перебивает он меня. – Не нужно. Я… Моя к тебе симпатия изначально была искренней, я уже тебе об этом говорил. А вот симпатия Никлауса…

– Тоже искренняя, – насмешливо доносится из-за спины Оливера.

Блондин тут же оборачивается, я тоже чуть склоняюсь вбок, чтобы увидеть Ника, небрежно опирающегося плечом на косяк двери. И он, чёрт возьми, тоже выглядит шикарно. Нет, на нём его обычные чёрные футболка-джинсы и красные кеды, просто я… Я хорошо помню наш поцелуй, и то, как прижималась к нему, пока над нами гудел огромный самолёт. То есть красота этого мерзавца особенная, как бы он не выглядел и что бы на нём не было надето. Да, особенная. Лично для меня.

Моё вмиг взбесившееся сердце лишь на звук Его голоса – прямое тому доказательство.

Оливер выпускает мои руки из своих и разворачивается к брату:

– Мы с Ани разговариваем.

– И я ни в коем случае не вмешивался бы, если бы ты… не был собой. Итак, – отталкивается Ник от прохода, – мы только что пришли к выводу, что Новенькая нравится нам обоим. Так может к чёрту все эти уловки? Пусть она сама решает.

Никлаус не смотрит на меня, но у меня ощущение, что он говорит именно со мной. И говорит он снова о выборе, который я делать не хочу. Потому что… потому что не верю ни одному из них. И уже вряд ли когда-нибудь поверю. Они сами сделали всё возможное и нет для этого.

– Никаких уловок не было изначально, – сквозь зубы отвечает Оливер.

– Не забывай, что я хорошо тебя знаю, – усмехается Ник.

– Хватит! – не выдержав, шиплю я. – Я больше не ваш спор, ясно? Не нужно искать со мной общения, дружбы или прочего. Вы оба всё так запутали, что легче бросить, чем распутать. И я бросаю, слышите? Бро-са-ю. На этом у меня всё.

С этими словами я стремительно покидаю комнату Молли, чтобы ни один из них не смог перебить моё последнее слово. Мне очень хочется, чтобы до них дошло то, что я в первую очередь живой человек, а не та игрушка, которую они всё никак не могут поделить.

Особенно хочется, чтобы это дошло до Никлауса…

Сообщение мистера Гросса о том, что ужин готов, застаёт меня по середине лестницы, отчего я облегчённо выдыхаю. Ещё один рывок. И я очень надеюсь, что он пройдёт так же быстро и почти безболезненно.

Я обхожу мужчину, который изучает меня взглядом, пока ожидает остальных, и неловко ему улыбаюсь. Возможно, Линда Гросс поделилась со своим мужем тем, что обо мне думает. И теперь он ко мне присматривается пристальней.

Обеденный стол стоит у дальних от прохода в гостиную окон, недалеко от широкого прохода в кухню, и он так же вычурен, как и вся обстановка в целом. Стол огромный, на десять персон, о чём говорит количество мягких стульев за ним. Но накрыт он, разумеется, на восемь человек. Я легко догадываюсь, какое конкретное место приготовила Линда для меня – одинокий набор посуды посередине края стола со стороны самой гостиной. Роберта и Вики она уже усадила с краю со стороны окон.

Сама же хозяйка вечера сидит во главе.

Пока я на негнущихся ногах иду к своему месту, все прочие успевают меня обогнать. Мистер Гросс садится с другого торца стола, напротив жены. Молли занимает стул справа от своей мамы, Оливер – справа от своего отца. Никлаус, по приглашению рукой матери, садится между моей и его сестрой.

Выходит, я не ошиблась, предположив, где моё место.

– Ну же, присаживайся, дорогая! – поторапливает меня миссис Гросс.

Получается так, что сажусь я напротив Никлауса, и по бокам от меня два свободных места.

Словно наказана и представлена к суду…

Да уж.

– Так вышло, что мы привыкли сидеть именно так, – замечает Линда. – Надеюсь, тебе не будет одиноко, Анна.

О, уверена, что она надеется как раз на обратное.

– Вообще-то, когда я появлялся за этим столом в последний раз… – поднимается на ноги Никлаус, подхватывая тарелки с приборами, – я сидел слева от тебя, мама.

– Никлаус! – шипит женщина.

– Всё правильно, Линда, – замечает следом Оливер, пересаживаясь на место ближе ко мне. – Ты же не хотела, чтобы Ани стало одиноко – вот мы с Ником и не дадим ей скучать.

Мне хочется одновременно простонать от досады и закатить глаза на их упрямство, но то, как Линда Гросс недовольно поджимает губы, вызывает у меня улыбку, которую мне приходиться тут же спрятать.

Оба её сына на моей стороне.

Кажется, я начинаю понимать, почему парням так важны эти стороны – чувствовать поддержку против врага достаточно приятно. И пусть меня жутко смущает, что они оба уселись возле меня, я им искренне благодарна за это.