Торопливо встав, Грейси надела чепчик, поправила юбки и помчалась открывать.

Через минуту она вернулась с Кэролайн. Та, как всегда, была модно одета, но без обычного внимания к мелочам – очевидно, торопилась. Обменявшись приветствиями и заверениями в том, что все здоровы, Кэролайн села за кухонный стол и приняла чашку чая от Грейси. Затем она глубоко вздохнула, словно собиралась нырнуть с головой в воду.

– Как у Томаса продвигается расследование убийства бедного мистера Стаффорда? Он что-нибудь узнал?

– Как ты непоследовательна, мама, – удивилась Шарлотта.

– А что такое?

– Ты обычно упрекала меня за то, что я слишком прямолинейна, – улыбнулась дочь, – ты всегда говорила, что людям такое не нравится, что надо всегда подходить к выяснению чего-то издалека, тогда у собеседника всегда есть возможность уклониться от ответа или переменить тему.

– Чепуха! – с жаром возразила Кэролайн, но слегка порозовела. – Ну, как бы то ни было, так следует вести себя с посторонними и с мужчинами, а я ни то ни другое. Я говорила, что неделикатно быть слишком непосредственной и что…

– Знаю, знаю, – Шарлотта махнула рукой. – Боюсь, он не нашел ничего нового относительно убийства на Фэрриерс-лейн, и я понятия не имею, что заставило судью Стаффорда снова обратиться к этому делу. Но, по-видимому, совершенно бесспорно, что в убийстве был виновен Аарон Годмен.

– О господи! Бедная мисс Маколи… – Кэролайн покачала головой с опечаленным лицом. – Ведь она действительно считает, что ее брат невиновен. Это будет для нее тяжелым ударом.

Шарлотта положила свою руку на руку матери.

– Я сказала лишь то, что он не нашел ничего нового – пока. Не думаю, что он откажется от дальнейшего расследования – разве только не выяснится, что убила миссис Стаффорд. Или мистер Прайс, или они оба.

– А если нет?

– Тогда ему придется опять заняться убийством на Фэрриерс-лейн, пока не возникнет еще какая-нибудь зацепка.

– Что? – Лицо Кэролайн исказило волнение; она сильно подалась вперед, забыв о чае. – Что ты хочешь сказать этим «еще»?

– Не знаю. Может быть, все дело в какой-то личной неприязни; или же тут кроется что-то имеющее отношение к деньгам или к другому преступлению, о котором он узнал.

– И этому есть подтверждения?

– Не думаю. По крайней мере, сейчас.

– Звучит не очень-то… – мрачно усмехнулась Кэролайн, – не очень убедительно, правда? Но Томас должен будет вернуться к делу на Фэрриерс-лейн. Я бы вернулась.

– Да, – согласилась Шарлотта, – именно этим делом занимался мистер Стаффорд в день своей смерти. И у него, конечно, была для этого причина, пусть он собирался лишь доказать раз и навсегда, что виноват Аарон Годмен. Хотя возможно, что кто-то считает…

– Но это нелогично, дорогая, – печально возразила Кэролайн. – Если был виноват Годмен, тогда никто не стал бы убивать мистера Стаффорда, чтобы помешать ему снова расследовать дело. Мисс Маколи могла бы очень горевать, потеряв всякую надежду снять пятно с имени брата, но она не стала бы убивать Стаффорда за то, что тот считал ее брата виновным. Да и нелепо убивать одного, если все остальные придерживаются такого же мнения. Она же не могла убить всех… Да и зачем? Ведь Стаффорд не виноват, что сомневался… – Она прикусила губу. – Нет, Шарлотта, если виноват Годмен, убивать судью Стаффорда не было никакого резона. А вот если Блейна убил не Годмен, а кто-то другой, тогда появились бы все основания покончить с судьей. Особенно если тот узнал правду или же убийцы предполагали, что он узнал.

– А о ком ты думаешь, мама? Кто этот «кто-то другой»? Джошуа Филдинг? Ты этого опасаешься?

– Нет! Нет! – Кэролайн яростно затрясла головой, явно краснея. – Это может быть кто-нибудь еще.

– А теперь кто нелогичен? – ласково спросила Шарлотта. – Единственные люди, кого видел судья в тот день, были его жена, мистер Прайс, судья Ливси, Девлин О’Нил, мисс Маколи и Джошуа Филдинг. Мистер Прайс, миссис Стаффорд и судья Ливси никогда не имели никаких отношений с Кингсли Блейном. Они стали причастны к делу, когда оно дошло до суда, а судья Ливси – вообще лишь на стадии апелляции. Вряд ли они могут быть повинны в убийстве Блейна.

Теперь Кэролайн была очень бледна.

– Тогда надо что-то предпринять! Я не верю, что виновен Джошуа, и мы обязаны это доказать. Может, нам удастся что-нибудь узнать, прежде чем Томас вплотную этим займется, ведь пока он выясняет подробности относительно миссис Стаффорд и мистера Прайса.

На Шарлотту внезапно нахлынула волна сочувствия, но она не могла придумать, как хоть чем-то помочь матери. Ей было знакомо чувство страха за то, что кто-то, кого любишь, может быть причастен к преступлению, а может быть – даже виновен.

– Не знаю, что бы мы могли такое узнать, – сказала она неуверенно, следя за выражением лица Кэролайн, видя на нем беспокойство и понимание того, насколько мать уязвима. В таком состоянии легко сделать какую-нибудь глупость. – Если Томас попытается… – она пожала плечами. – Не знаю, с чего тут начать. Мы, в сущности, незнакомы с миссис Стаффорд – хотя, конечно, я могу приехать к ней с визитом… – Шарлотта понимала, что в ее голосе явно звучит нежелание, и терялась в поисках слов, которые не прозвучали бы как резкий отказ. – Она же сразу поймет, что я приехала из любопытства. И она знает также, что я жена полицейского. Если миссис Стаффорд невиновна, если она искренне горюет, вне зависимости от того, каковы ее чувства к мистеру Прайсу – а ведь мы не знаем, каковы ее чувства на самом деле, – тогда она будет крайне оскорблена.

– Но если из-за того, что случилось, другие невинные люди попали в невыносимое и опасное положение? – настаивала Кэролайн, подавшись вперед. – Это… это, конечно, гораздо важнее. Это самое важное!

– Но дело ведь не дошло до судебного преследования, мама, и, возможно, никогда не дойдет.

– Когда дойдет, будет уже поздно, – ответила Кэролайн, все больше волнуясь. – Дело ведь не только в обвинении и аресте, Шарлотта; это и подозрение, и погибшая репутация. И не одна. Этого достаточно, чтобы сокрушить человека.

– Знаю.

– А что сказала леди Камминг-Гульд? Ты мне еще не говорила.

– Мне, в сущности, ничего не известно. Я с тех пор ее не видела, и она мне не писала. Из этого можно сделать вывод, что она не узнала ничего, по ее мнению, важного. Но, возможно, дело о преступлении на Фэрриерс-лейн было расследовано исчерпывающим образом.

– А ты не сможешь узнать поточнее?

– Ну конечно, узнаю, – ответила с облегчением Шарлотта. – Это будет как раз нетрудно.

– Ты снова можешь воспользоваться моим экипажем, если хочешь, – предложила Кэролайн и тут же спохватилась, что может показаться чрезмерно настойчивой и требовательной. – Если, конечно, тебе он пригодится.

– О, разумеется, – отвечала, слегка улыбнувшись, Шарлотта. – Конечно, пригодится. – Она встала, ее глаза смеялись. – Сколь элегантнее подкатить в экипаже, нежели прийти пешком с омнибусной остановки…