Он говорил возбужденно, желая продемонстрировать свой успех, как ученый, объясняющий сделанное им открытие.

– Однако дальше автор – мне кажется, мужчина – пустил в ход один довольно незамысловатый трюк, который тем не менее сбил меня с толку. Он переставил первую букву зашифрованного текста на вторую, третью на четвертую, пятую на шестую и так далее. Смотри, что получается: «b» меняется на «z», «n» на «x», «f» на «u». Это самый примитивный вид перестановки, но если дешифровщик предполагает, что использовалась только подстановка – как это было со мной, – то дело несколько… э-э… замедляется. И только когда ты сказала, что, может, это и не подстановка, меня осенило!

Робертс улыбался, глядя на Лайлу, и, рассмеявшись, она наклонилась и поцеловала его в щеку.

– О, радости расшифровки! – воскликнул Том.

– Ну так что все это значит? – спросила она, беря в руки лист с расшифрованным текстом. – Или насчет перевода мы не договаривались?

Он нахмурил лоб в притворном раздумье.

– Вообще-то я рассматриваю это как дополнительную услугу. Однако, учитывая, что ты…

Лайла засмеялась и передала ему листок.

– Приступайте, доктор Робертс! Это же ваш конек.

– Предупреждаю, моя латынь хромает. Я уже забыл, когда последний раз читал на ней.

– Уверяю тебя, она лучше моей. Я жду.

Он сел поудобнее, подровнял очки на носу и начал переводить, медленно, то и дело запинаясь на незнакомых словах, в сложных местах вставляя фразы типа «я думаю, это значит…», или «здесь я немножко перефразировал», или «тут я могу ошибаться». Лайла взяла белый лист бумаги и стала записывать за Робертсом.

– «Г. своей сестре Эсклармонде шлет привет», – прочитал он первую строку. – «s.d.» значит «salutem dicit» – дословно – «говорит привет». Так, едем дальше… «Времени мало, так что о том, как была найдена эта великая вещь, расскажу после, когда пересеку море. Пока достаточно сказать, что нашли ее случайно и могли бы вообще не найти ее хранилище, если бы не наша работа. Посылаю ее тебе»… – Он ненадолго замолчал. – Ага, «посылаю тебе, так как знаю, что в К. она будет в сохранности. Здесь царят такие невежество и глупость, что ее обязательно уничтожат. Но это будет горестной потерей, потому что вещь древнейшая, невиданная по силе и красоте. Я покину Иерусалим в конце года. Желаю тебе доброго здоровья, твой брат Г.Р.».

Лайла дописала перевод и, присев на стол, начала читать. Да, документ оказался очень странным.

– И что, по-твоему, это значит?

Робертс взял у нее лист и пробежал его взглядом. Наступила долгая пауза.

– Очень странно, – промолвил он наконец. – Исходя из упоминания Иерусалима и судя по словам «пересеку море», я бы предположил, что документ написан в эпоху Крестовых походов.

– Когда именно? – спросила Лайла. – Я не особо разбираюсь в истории Крестовых походов.

– Я тоже, – сказал он, почесывая шею. – Первый Крестовый поход был в 1099 году, и крестоносцы отвоевали у сарацин Иерусалим. Потом образовалось королевство крестоносцев, которое просуществовало до конца тринадцатого века. Но примерно в… – он задумался, – …в 1187 году Саладин снова захватил Иерусалим. Тогда еще была битва при Хаттине. Так что, как мне кажется, письмо написано между 1099 и 1187 годами. Хотя, возможно, я несу чушь…

Робертс положил перевод на стол и снова начал протирать линзы.

– Королевство крестоносцев иногда называли «Отремер», – добавил он, – что значит «за морем».

– Думаешь, автор был крестоносцем? – спросила Лайла, рассматривая зашифрованное послание.

– Если и был, то уж точно не рядовым. В большинстве своем участники походов были неграмотны. Так как этот Г.Р. знал латынь и умел шифровать письма, он был либо дворянином, либо писцом, либо священником.

Робертс поднял очки перед собой, убеждаясь, что линзы чистые, и надел их на нос.

– Эсклармонда – средневековое французское имя, и, насколько я знаю, популярно оно было только в Лангедоке. Таким образом, можно предположить, что наш Т.Р. происходил из Южной Франции. Но кто он такой и что за древнюю вещь нашел, я не представляю. Прелюбопытный документ, ничего не скажешь.

– А «К»? Что это может быть? – спросила Лайла, указывая на заглавную букву в тексте перевода.

– Возможно, первая буква в названии местности, хотя… – Том пожал плечами, как бы говоря: «Я не уверен».

– Думаешь, документ подлинный? Не подделка?

– Не могу тебе сказать, – ответил Робертс, снова пожимая плечами. – Надо видеть оригинал. Да и в любом случае я не специалист в этих вопросах. Лучше спроси у палеографа или еще у кого-нибудь, кто этим занимается.

Он смущенно заулыбался.

– Думаю, с каждой минутой я все меньше могу тебе помочь, – сказал Робертс, словно извиняясь.

– Вовсе нет, – ответила она, проводя рукой по его плечу. – Ты мне очень помог.

Они выбросили клочки исписанной бумаги в мусорное ведро и прошли в большую комнату. Лайла хотела предложить Тому выпить, но потом передумала. Вероятно, почувствовав ее нерасположенность к общению, Робертс объявил, что ему пора идти.

– Даже не знаю, как тебя отблагодарить. Том, – сказала Лайла, открывая дверь. – Ты меня просто выручил.

– Да ладно, пустяки! Мне самому было интересно, – ответил он, улыбаясь. – Ты же знаешь, я люблю головоломки. И обед был просто превосходный.

Он вышел на лестничную площадку.

– Лайла, послушай, я действительно сделал это чисто по-дружески… Да только я подумал… Не хочу тебе навязываться, но вдруг ты не против…

Он говорил нервно, сбивчиво. Она подошла поближе и поцеловала его в щеку.

– Давай поужинаем вместе, – сказала Лайла улыбаясь. – Можно тебе позвонить?

– Естественно! – Робертс засиял от радости. – Замечательно. Я буду ждать твоего звонка.

Ликуя от пробудившейся надежды, он вприпрыжку спустился с лестницы, а Лайла закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она не собиралась ему звонить. Во всяком случае, в ближайшее время. Все ее мысли были заняты загадочным письмом.

– Кто ты такой, Г.Р.? – шептала она, глядя на листок с переводом. – Что ты нашел? И кто прислал мне твое письмо?

Иерусалим

Вечером Бен-Рой заехал в свою запущенную однокомнатную квартиру в Ромеме, принял душ, побрызгался одеколоном и пошел пешком к своей сестре Хаве, которая на Шаббат устраивала у себя дома ужин.

Вечер был ясный и прохладный; с севера дул легкий бриз, улицы словно вымерли. По дороге ему встретились лишь несколько евреев-хареди[42]с вьющимися пейсами, спешивших домой из синагоги, да взвод женщин-пехотинцев в защитной спецодежде, куривших и весело болтавших на автовокзале компании «Эггед», держа на коленях винтовки «М-16». Бен-Рой любил такой город – безлюдный, чистый, тихий. В такие моменты появлялось чувство, что жизнь может начаться заново, с белого листа.