Он усмехнулся и развел руками:

— Ну что, теперь ты веришь?

Она не могла отвести взор.

— Теперь верю. Это была не третья нога.

— Это еще не все, — сказал Гриффин, продолжая усмехаться. — Подожди чуть-чуть.

Харриет, не в силах удержаться, протянула руку и обхватила мягкими пальчиками его горячую пульсирующую плоть. Гриффин задрожал всем телом. Харриет готова была отдаться ему вся, но герцог вдруг наклонился к ней и прошептал на ушко:

— Я так возбужден и так хочу тебя, что не доверяю своему маленькому братцу. Он не будет делать то, что ему велено, и будет жить по своим законам.

Но Харриет обняла его, прижавшись к нему, и шепотом ответила:

— Прошу, Гриффин, не останавливайся. Я никогда не боялась тебя.

Он вздохнул с таким облегчением, словно ее слова сняли камень с его плеч. Харриет развела ноги и почувствовала, как его жезл любви тихонько постучался в ее нефритовые врата. Она закрыла глаза и впилась ногтями в его спину. Он проник глубже, и Харриет изогнулась под весом его тела. Резкая боль отвлекла ее, но Гриффин был осторожен и нежен, и вскоре она забылась в блаженном тумане, отдавшись на волю его бешеному темпераменту. Его жезл был такой огромный, что не сразу проник в нее целиком, но она помогала ему движением бедер, и вот уже Гриффин застонал от блаженства, погрузившись в нее полностью. Прошла вечность не сравнимого ни с чем счастья, прежде чем звезды взорвались перед взором Харриет, лишив ее ощущения реальности и навсегда определив ее судьбу.

Ну, каково это? Не стоит шутить со мной, и я требую немедленного ответа.

Мэри Шелли. «Франкенштейн»

Герцог принял решение и сомневался, что сможет дождаться конца недели, чтобы объявить о нем тем, кого это касалось. С одной стороны, ему больше не вытерпеть ни единой партии в крестики-нолики, ни единого чаепития со своей тетушкой. С другой — невыносимо жить под одной крышей с Харриет, ловя лишь, мимолетные минуты истинного общения друг с другом. В одну из ночей его поймают в ее египетских покоях, и никто не поверит, что они играли в мумий. Или дворецкий, обходя ночью дом, застанет за одной из колонн герцога, целующего компаньонку своей тетушки. Рано или поздно служанки начнут хихикать каждый раз, когда он будет смотреть на Харриет с тоской в глазах или с ревностью, когда кто-нибудь из лакеев станет слишком рьяно помогать ей.

Вполне возможно, что слуги уже обо всем догадываются.

В конце концов, она одна из них.

Все это он прекрасно понимал. И никто другой ему не был нужен. Она видела его насквозь с самого начала. Она не боялась ни грома, ни молний, а за последние два года Гриффин понял, что это дорогого стоит. Ведь в жизни его ждет немало штормов. Как здорово будет иметь рядом женщину, готовую поддержать в лихую годину, знающую не понаслышке все тяготы и лишения злой судьбы. Из такой выйдет настоящая жена, не то, что из изнеженной позерки благородных кровей, которая будет думать лишь о том, как не потерять лицо в глазах света.

И мысли эти уже следующим вечером были реализованы и подвергнуты воздействию такого шторма, какого он не ожидал увидеть. На самом деле беда пришла так скоро, что он даже не успел сказать Харриет, что герцог Гленморган больше не ищет себе жену, ибо уже нашел то, что искал.

Харриет была уверена, что это будет чудный вечер. Гриффин проводил ее и тетушку в театр. Когда спектакль подошел к концу, Гриффин взял их обеих под локотки и повел к выходу сквозь толпу желающих лично взглянуть на очередной скандал в семействе Боскаслов.

— Гриффин, ты ведь понимаешь, что подумают люди? — спросила тетушка вполголоса, продолжая улыбаться и кивать знакомым, словно не замечая шепота, сопровождавшего их всю дорогу. — Теперь говорят уже не только о том, что ты распутник, но и о том, что ты воротишь нос от общественного мнения.

Гриффин пожал плечами, а Харриет с ужасом поняла, что герцог только что заявил о своих с ней отношениях не только тетушке, но и всему бомонду, не сказав при этом ни единого слова. Она и сама еще не была уверена в том, что у них за отношения.

Когда они выходили из театра, кто-то бросил ей вслед с издевкой что-то насчет герцогини Сент-Джайлз Ответ уже вертелся у Харриет на языке, но Гриффин резко развернулся и так глянул на толпу, что обидчик предпочел скрыться, не вступая в конфронтацию с герцогом.

— Ну, вы, чертовы свиньи, — рявкнул он, и мурашки побежали у Харриет по спине. — Если вам есть что сказать, то скажите мне это в лицо, чтобы я мог предложить вам утреннюю прогулку с пистолетами.

Толпа быстро рассосалась. Несколько случайных прохожих спешили сойти с тротуара, чтобы не попасться герцогу под горячую руку. Посетители театра выстроились в неровную очередь за фаэтонами и каретами, поджидавшими их. Леди Паулис и Харриет молча переглянулись. Герцог направился к обочине. Харриет взяла Гриффина за руку.

— Это пустяки, — сказала она тихо. — Меня и не так еще называли.

— Не в моем присутствии.

— Мне кажется, вы искушаете судьбу, ваша светлость. Прошу вас, поедем домой.

Будет или было — ни о чем наш стон.

Смех звучит уныло, болью отягчен,

Вестник мрачных мыслей наш сладчайший сон.

Перси Биши Шелли. «Жаворонок»

Когда они вошли в дом, Харриет в ужасе застыла посреди холла, где их ждали лорд Хит Боскасл, кузен Гриффина, и еще один джентльмен, который однажды уже сыграл в ее жизни неприятную роль. Сэр Дэниел Мэллори был ее ангелом возмездия. Когда-то он служил детективом на Боу-стрит. После того как его сестра была убита бандой уличных мародеров, он решил, что пора избавить город от этих отбросов общества. И семья Харриет подходила под это определение по всем параметрам. Сейчас он был в отставке и занимался частной практикой. Харриет жила у лорда Хита и его жены, когда академия располагалась в их доме. Она замечала сэра Дэниела в доме на Сент-Джеймс в поздние часы.

Последнюю их встречу с сэром Дэниелом ей было стыдно вспоминать. До этого он арестовывал ее столько раз, что Харриет было и не сосчитать. У него было доброе сердце, и она каждый раз пользовалась этим, снова и снова давая обещание держаться подальше от неприятностей.

И вот как-то ночью он подкараулил ее возле дома, который она собиралась грабить вместе со своими сводными братьями. Чертовы болваны, разбежались кто куда, а сэр Дэниел схватил и затащил ее, яростно отбивающуюся и ругающуюся последними словами, в изящную карету, какую не мог позволить себе ни один частный сыщик. Вскоре Харриет устала браниться и успокоилась. Доброту сэра Дэниела она почувствовала еще при первой встрече, когда тот, будучи еще полисменом, разнимал драку в пекарне. Харриет под шумок стащила пирог себе на ужин, а он сделал вид, что не заметил этого.