В мае 2008 г. в Москве состоялся, казалось бы, рядовой суд: чиновник подал иск к журналисту о защите чести и достоинства. Чиновник был совсем непубличный человек – генерал ФСБ, референт управления президента по кадровым вопросам Валерий Боев. Ответчик – тогда еще не подписавший свой «контракт с Мефистофелем» телеведущий Владимир Соловьев, который в одной из своих радиопередач сказал, что «нет независимых судов в России. Есть суды, зависимые от Боева» и что именно этот чиновник «командует Высшим арбитражным судом». Но этот суд оказался совсем необычным: в качестве свидетеля со стороны журналиста согласилась выступить заместитель председателя ВАС Елена Валявина[229]. Отвечая на вопрос адвокатов, она заявила, что в ходе рассмотрения ею одного из дел чиновник пришел на прием и сказал, что она «неоднозначно правильно понимает государственные интересы» и попросил отменить ранее вынесенные определения по рассматриваемому делу. Когда Валявина заметила, что никто не вправе давать ей какие-либо указания, кремлевский чиновник прямо сказал: «Вам же еще переназначаться нужно»[230], добавив, что при рассмотрении вопроса о переназначении у нее «возникнут проблемы». Также Валявина заявила, что Боев обращался с такой же просьбой к другому судье по другому делу. На вопрос, какую роль мог играть данный чиновник в назначении судей, Елена Валявина ответила: «Он как представитель администрации президента присутствует на заседаниях Высшей квалификационной коллегии судей, где может обнародовать определенные материалы [и высказаться против назначения судьи]. От него также зависит скорость назначения судей на должность»[231].

После этих показаний и просьбы адвоката журналиста вызвать в качестве свидетелей трех других высокопоставленных судей из разных регионов России Валерий Боев отозвал свой иск. Хотя Генеральная прокуратура обязана была рассмотреть данное заявление и возбудить уголовное дело по факту вмешательства в деятельность суда, этого не было сделано. Что, конечно, никого не удивило.

В 2009 г. тот же Антон Иванов снова вынес на обсуждение судейского сообщества проблему продолжающегося давления на судей и подчеркнул нежелание силовиков с этим бороться. На очередном съезде судей он предложил пойти на крайние меры: «Когда мы пишем [в правоохранительные органы] заявления о фактах оказания на нас давления, нам присылают ответы с отказами. В итоге судьи не знают, куда им обращаться. Считаю целесообразным предоставить судам право возбуждать уголовные дела по фактам воспрепятствования осуществлению правосудия»[232]. Нужно ли говорить о том, что коллеги Иванова не поддержали это предложение и даже не стали его обсуждать. Мы не знаем, имел ли в виду Антон Иванов дело Валявиной, но сам он через три года на своей шкуре убедился в том, что давление Кремля не ослабевает: будучи председателем ВАС, он не осмелился предложить кандидатуру Елены Валявиной еще на один срок, когда срок ее полномочий на должности заместителя председателя ВАС истек. А через три года, после объединения ВАС и Верховного суда, Елена Валявина не вошла в состав объединенного Верховного суда России.

В 2011 г. Конституционный суд России получил возможность поддержать российских судей и хоть немного укрепить их независимость: к нему на рассмотрение попал запрос о практике применения норм закона, позволяющих лишать судей их статуса. Хотя судья-докладчик Михаил Клеандров заявил, что «оспариваемые нормы следовало признать неконституционными», поскольку их «чрезмерная неопределенность» позволяет «наказывать или не наказывать судью за одно и то же деяние», КС не решился сломать или ослабить систему страха, в которую были помещены все российские судьи. Своим решением КС оставил квалификационным коллегиям, члены которых находятся в полной зависимости от председателей судов и представителей президента в коллегиях, право по своему усмотрению казнить или миловать судей, опираясь на нечеткие и порою противоречащие друг другу нормы закона[233].

Хотя базовые принципы судебной реформы были закреплены в законах, принятых к концу 2001 г., подгонка законодательства под нужды Кремля продолжалась все последующие годы. На графике 5.1 хорошо видно, что не было ни одного года, когда бы тот или иной закон не подвергался корректировке. Тем самым Кремль посылал судейскому сообществу достаточно внятные сигналы о том, что любые нормы закона, регулирующие статус судей, могут быть в любой момент изменены в любом направлении.

Среди всех изменений законодательства два были наиболее важными: набор поправок, регулирующих деятельность Конституционного суда, который в самом начале президентства Владимира Путина играл существенную сдерживающую роль, и решение о ликвидации Высшего арбитражного суда.

Унижение суда

Слишком активный судья

Конституционный суд в России появился в ноябре 1991 г., за полтора месяца до исчезновения Советского Союза. Первым председателем высшей судебной инстанции стал амбициозный 48-летний юрист Валерий Зорькин. С самого начала Конституционный суд заявил о себе как о независимом органе власти, не побоявшемся вступить в прямую конфронтацию с президентом Ельциным и с общественным мнением. В середине января 1992 г. КС признал не соответствующим Конституции указ президента о создании объединенного министерства внутренних дел и безопасности, который ликвидировал в России КГБ как самостоятельную структуру. В ноябре 1992 г. КС признал не соответствующим Конституции указ Бориса Ельцина о запрете компартии, что позволило коммунистам воссоздать свои партийные структуры по всей стране. Эти решения не соответствовали общему духу перемен и не позволили России осуществить окончательный разрыв с советским прошлым, с двумя наиболее одиозными структурами, которые обеспечивали удержание власти в стране на протяжении 75 лет. Невзирая на это, судьи не побоялись принять такие решения, руководствуясь буквой закона.

Отношения Конституционного суда и президента Ельцина резко обострились во время драматического политического кризиса 1993 г. Конституция России, принятая во времена Советского Союза, создавала серьезные противоречия во взаимоотношениях законодательной и исполнительной власти, решить которые путем компромиссов и переговоров не удавалось. Неожиданно для многих Конституционный суд и его председатель решили сыграть активную роль в этом противостоянии, по собственной инициативе вынося отдельные вопросы на рассмотрение суда, принимая решения, которые еще больше накаляли обстановку. В марте по инициативе Валерия Зорькина КС принял решение о неконституционности телевизионного обращения президента. В апреле КС заблокировал попытку Ельцина выйти из конфликта путем проведения референдума. В ответ на это Ельцин заявил, что «авторитет Конституционного суда в его глазах сильно упал» и что он больше не намерен обращаться в суд, который прочно занял пропарламентскую позицию.