– Тюльпана, я серьезно…

– Серьезно хочешь замутить со мной?

– Нет, серьезно говорю, что благодарна тебе. Спасибо.

– Не за что. Я ведь говорила, что рядом со мной тебе нечего бояться.

Оглянувшись на второй этаж, откуда мы спустились, Тюльпана убедилась, что за нами никто не идет, и только тогда вернула кочергу на подставку у столового камина. Я же оглядела коридор, режущий особняк пополам от кухни до веранды и ведущий прямиком к гостиной. Оттуда доносилось лишь два голоса, слишком похожие, а оттого с трудом различимые между собой. Оставлять Коула наедине с Джефферсоном было опасной затеей, но он сам просил меня об этом. То были семейные дела. А кому, как не мне, знать, что с ними всегда нужно разбираться только самостоятельно?

– Они там уже долго, – подметила я, когда Тюльпана проследила за моим взглядом и поняла, что я пытаюсь волшебным образом пробуравить им дырку в стене, чтобы увидеть происходящее в гостиной, не входя туда.

– Это вообще-то осуществимо, – вдруг сказала Тюльпана, и я растерянно заморгала. – Дырка в стене. Я знаю одно заклятие…

– Так ты все-таки читаешь мои мысли! Я всегда это подозревала!

– Да, бывает, но редко. Чаще всего там «Коул, Коул, Коул» или скучные фантазии о модных шмотках, так что лишний раз я в твою голову не суюсь.

– Нужно тоже научиться это делать, – протянула я задумчиво, пока Тюльпана ворочала догорающие поленья телекинезом, перебирая пальцами воздух. – Читать мысли. Зря я бросила развивать ментальность. А где все, кстати?

В доме было тихо, как в склепе, что не поддавалось рациональному объяснению, ведь накануне Йоля в ковене априори не может царить спокойствие. С потолка, раскачиваясь на леске, свисали гирлянды, мигающие теплым желтым светом. В них вплетались хвойные ветви и маленькие шарики из валяной шерсти – дар Йольскому коту, что каждый праздник покушался на приготовленный ужин, а если тот оказывался невкусным, то и на маленьких детей. Я невольно вспомнила о Монтаге – таком же прожорливом пакостнике, – и в сердце засвербила печаль. Тюльпана неопределенно махнула рукой в сторону кухни, и я, прислушавшись, отвлеклась на отголоски испанской брани и жужжание миксера.

– Диего печет торт, – сообщила Тюльпана, и я содрогнулась всем телом от ужаса. – Ох, не переживай, это для Морган! Если кто-то из нас и отравится, то только она.

– Ты, как всегда, очень великодушна.

– Ага, знаю, именно поэтому я взяла на себя все остальное, пока Диего играет в кондитера. На мне ужин, украшение дома и заговор йольского полена. По легендам, оно отпугивает зло от дома, так что я возлагаю на него большие надежды. Надеюсь, уже к утру это «зло» покинет наш особняк. Встречать с охотниками на ведьм праздник Колеса Года – апогей дурости! Как, впрочем, и доверять Сэму уборку. – Тюльпана скривилась, наматывая на палец лоскут паутины, трепыхающейся над каминной полкой. – Стоило предвидеть, что его «уборка» ограничится спальней Зои. Как приклеился к ней…

– Ох, Зои!

Я встрепенулась, вдруг осознав, что не заглядывала к ней с тех самых пор, как принесла завтрак и шелковую ленту с золотыми ножницами, чтобы возобновить наш ковенант. Пускай язвы ее уже перестали кровоточить и стянулись, а синяки разгладились, это все равно был не повод оставлять ее одну.

– Не-а! Я сама проведаю Зои, – отрезала Тюльпана, остановив меня жестом, когда я уже навострилась в сторону лестницы. – Твое дело – разобраться с нашими дражайшими гостями. Вперед!

Я вздохнула, смиряясь со своей участью. В конце концов, мне и впрямь пора было вмешаться: я не заходила к Коулу и Джефферсону с тех самых пор, как принесла фарфоровую пару с клюквенным сбитнем. Тогда Джеф даже не посмотрел на меня, вертя в пальцах бронзовое зеркальце с геометрическим узором на крышке. Какое-то время я подозревала, что это лишь отвлекающий маневр и он вот-вот сорвется с места, вытащит из рукава меч и начнется рубить моих друзей направо и налево. Коул, очевидно, подозревал то же самое, а потому ни на секунду не спускал пальцы с рукояти навахона. Но Джефферсон вел себя крайне непосредственно: тыкал пальцем в картины, таскал конфетки из общей вазы, а еще неустанно критиковал интерьер. С тех пор как я вышла, из гостиной то и дело доносились звуки борьбы. Даже сейчас. Но…

– Пора, – объявила Тюльпана.

Она неуклюже похлопала меня по спине – самый нежный жест из ее арсенала. Кажется, Тюльпана хотела сказать что-то еще, но откуда-то вдруг потянуло горечью жженого сахара и горелым тестом. Выругавшись, она быстро скрылась за створками двери кухни и, судя по грохоту, надавала Диего смачных подзатыльников, а затем устремилась наверх отсыпать еще порцию Сэму.

Жалея, что мы не можем поменяться с ней местами, я собралась с духом и двинулась в гостиную.

– А ты неплох. Очень… неплох… Я ведь перепутал тебя в Ордене с Гидеоном! Боюсь представить, как он вымахать успел, если ты в высоту уже фонарный столб. И в ширину тоже, правда… Мне казалось, тебе до сих пор тринадцать… Или около того. Совсем забыл, как несется время!

Джефферсон говорил с запинками и придыханием, выжидая несколько секунд между словами, чтобы перевести дух после очередной драки с Коулом. Я была готова поклясться, что слышу, как колотится его сердце. Скрипнул сервант в конце зала: он привалился к нему, сплевывая кровь на мой любимый дамасский ковер, пока Коул воспитанно ее глотал. Тюльпана велела мне разобраться с этим, но я оцепенела перед дверями, все еще растерянная… и немного напуганная тем фактом, что мой ковен не может чувствовать себя в безопасности в собственном гнезде. Еще никогда охотники на ведьм не заходили так далеко в Шамплейн… Как же выпроводить их отсюда, не убивая? И не умирая самой.

Быть может, сначала лучше узнать о них побольше? Ведь подсматривать я могла не только глазами, но и мыслями – достаточно было шепнуть старое «Ушки на макушке» и добавить «Чуйка как у кошки». Шаги и прикосновения, вздохи и шевеление ресниц, расположение мебели и жесты – дверь больше не была помехой, и я могла чувствовать абсолютно все, что за ней происходило. Даже лучше, чем дыра в стене!

Черт, это становится пагубной привычкой – подслушивать чужие разговоры в собственном доме.

– Моя хвала тому, кто тебя тренировал! – продолжил Джефферсон. – Уф, был бы здесь сейчас Дэниэль… Представляю ужас на его лице!

– Ужас? – переспросил Коул, шмыгнув носом, заложенным от запекшейся крови. – От того, что его младший брат пытает невинных людей? Или от того, что он ни разу не объявлялся в жизни двух его единственных племянников?

Его рука ненавязчиво ворочала навахон, почему-то лежащий на подоконнике. Этим жестом он будто говорил Джефферсону: «Только что я отделал тебя кулаками. Представь, что я смогу сделать мечом». Интересно, сколько конкретно раз они успели подраться, пока меня не было? Судя по гостиной, превращенной в помойку, как минимум дважды: рояль из красного дерева лежал на боку, а расколотые цветочные горшки усеивали пол. Диван был сдвинут в дальний угол, кресла опрокинуты, а в воздухе витал запах пота и железа.