Эля вскочила, я с удовлетворением отметил, что она в джинсах. Мужик всё еще стоял на четвереньках.

– Не подходи, бл, дай уйти нах, – сказал мужик.

– У него деньги, – сказала Эля.

Только теперь я увидел пакет с долларами.

Я нервно рассмеялся и позвал Клаву.

Мужик понял, что просто так уйти не получится. Он наставил на меня нож. Но ему, наверное, не так часто приходилось пускать его в ход.

Из кустов появилась Клава. Она наставила на мужика «беретту», но он не отреагировал. По-моему, просто не понял, что у неё в руке. Я пошёл на него. Он начал размахивать ножом.

– Не подходи, порежу нах! Не подходи, бл!

Будто взорвалась петарда – Клава выстрелила. Мужик взвыл, выпустил из рук пакет, свалился в траву, схватился за ногу и начал материться.

По-моему, это был обыкновенный деревенский алкаш.

Надо было сматываться. Мы наскоро попрощались с Савичевыми. Они почему-то не спросили про выстрел. Игорь только расстроился: а как же мотор? Действительно, с мотором нехорошо вышло. Я пообещал приехать и закончить работу. Игорь повёз нас на своей праворульной «тойоте» до Белгорода.

Перед въездом в город нас остановил гаишник и начал придираться. Задний номер без подсветки. Медицинская справка просрочена. Велел поставить машину на стоянку возле поста ДПС. Этак и до шмона дело дойдёт. А я меня в сумке целый арсенал.

Мы пересели на автобус. На прощанье Клава протянула Игорю несколько стодолларовых купюр. Но он отказался взять.

Мы сняли часть дома на окраине Белгорода. Весь день до самого вечера молчали. Мне это надоело. В соседнем дворе зарезали свинью. Я купил кусок мяса, замариновал в кефире.

Шашлык нельзя есть в плохом настроении.

– Ребята, простите меня, – сказала Эля, глотая слезы.

– Прекрати! – сказала Клава. – Уже простили. Лучше скажи: ты что-нибудь поняла?

– Поняла, – пролепетала Эля.

– Что ты поняла?

– Клавка, я бы не смогла жить без тебя.

Клава просияла:

– Вот это другое дело! Всё остальное – ерунда. У тебя, как и у меня, просто крыша поехала. Все сегодня сходят с ума от денег, только ли мы с тобой? Думаешь, мне было жалко этих денег? Мне тебя было жалко. Ведь и украсть могли, и отобрать, и убить. Я сейчас думаю: может,от них вообще избавиться?

Эля озадаченно переспросила:

– Как избавиться?

– Ну, как? Не выбросить же. Отдать отцу. Надо ехать в Свидлов.

– Так ведь там Мартын, – со страхом сказала Эля.

Клава посмотрела на меня с вызовом:

– Пора тебе сказать, Ванечка, Мартын – наш первый с Элей мужчина. Нас похитили на автобусной остановке, привезли к нему в сауну … Мы учились тогда в седьмом классе. Мартын – большой любитель морковок. Сколько на него не заявляли, бесполезно. Поэтому и мы тоже не стали заявлять. А потом мы для него постарели. Он к нам охладел. Извини, что сразу тебе не сказала. Боялась, что не так поймёшь. А потом боялась, что Эля первая тебе расскажет. А теперь ничего уже не боюсь. Теперь мне море по колено.

Ей хотелось освободиться от своей тайны, и она была довольна, что это у неё, наконец, получилось.

Я тоже с каждым выстрелом в человека становился всё более другим. Мне тоже теперь море по колено, если я всё чаще думаю, как бы поквитаться с Султаном.

Клава сняла со своего шампура несколько кусочков мяса, положила в тарелку Эле.

– Значит, остаёшься?

Эля кивнула.

Я машинально жевал шашлык, машинально отхлебывал сухое вино. Внешне был очень спокоен. Но меня всего выворачивало. Я ненавидел Клаву за её обман. А Мартына готов был теперь порвать на куски. Меня переполняла злоба. Я чувствовал, что не успокоюсь, пока он жив.

– Решено, едем в Свидлов, – сказал я.

На другой день мы начали подготовку. Купили тонкие перчатки, решив больше не прикасаться к оружию голыми руками. Таскать тяжелые стволы в карманах было неудобно и небезопасно: пока вытащишь, первым схлопочешь пулю… В оружейном магазине я купил для себя ремни с кобурами и широкополую куртку.

Мы еще раз пересмотрели пастиж и инструменты, Эля подсказала нам новые гримы. Силиконовые маски она забраковала. Сказала, что они с первого взгляда вызывают впечатление, что это именно маски. Прикинули, что человек может пребывать в состоянии этого недоумения секунд пять, не больше. Что ж, этого времени достаточно, чтобы открыть огонь первыми.

Мы готовились, как боевики, всерьёз.

Я сам себе удивлялся: откуда это во мне? Наверно, я все же что-то впитал, когда был у Султана. Я ненавидел этих умных, сильных, отважных зверей, но я же ими восхищался. Они были настоящими воинами. Хотя и страшно жестокими. Но разве мы, русские, не бываем жестоки?

Александр Сергеевич Волнухин

Я полностью выбит из колеи. Отказываюсь от выступлений, не пишу статьи. Под предлогом болезни прекратил работу над текстом выступления супруги президента. Никак не ожидал от себя такой слабости, однако же это так. Единственный, с кем плотно общаюсь, Галахов.

Материал для передачи о Ване и Клаве даётся ему с трудом. Попытка раздобыть информацию о Пряхине ничего не дала. Все, с ним как-то соприкасался по службе, не хотят говорить о нём. Его работа в комиссии по розыску пропавших без вести военнослужащих тоже покрыта мраком. Прямо фантом какой-то.

Изредка позваниваю Ване, но говорить нам по существу не о чем. Что я могу сказать, кроме как в очередной раз посоветовать остановиться?

В последнем разговоре я сказал Ване, что он выжил в рабстве не для того, чтобы кого-то сейчас убивать или самому получить пулю от преследователей. Он только рассмеялся:

– Отец, я не так дорого стою, как ты думаешь.

Эля

Позвонил Пряхин. Начал выяснять обстоятельства стычки с кавказцами. Я сказала, что ничего не видела, была в это время в другом месте. Мент, конечно, не поверил.

– Ты, кажется, вписалась в банду. Смотри, это может дорого тебе стоить.

Я сказала, что мы никакая не банда.

– Вы давно уже банда, – сказал Пряхин. – Сколько у вас стволов? Пять? Пять! А говоришь, не банда. Но хрен с вами. Я дал слово вас не искать, и слово своё держу. Могу даже помочь. Вы, кажется, ждёте родителей?

Я озадаченно молчала: откуда он знает?

– Так вот, – продолжал Пряхин, – ваши родители под наблюдением. За ними пойдёт «хвост» – до самого санатория.

– Какой «хвост», если вы не ищете?

– Какой? Чеченцы. Передай Ване: за ним придёт сам Султан. А если не найдёт его, то отрежет голову его матери, а может, не только ей.

Я сообразила, что будет лучше, если Пряхин скажет это самому Ване, без посредников. Ваня взял у меня мобильник.