Надев фиолетовое платье и башмаки, Анна покрутилась перед зеркалом и после некоторого раздумья примерила широкополую шляпу с шелковыми темно-синими завязками. Одежда соответствовала ветреной погоде. Вот теперь можно выходить! Ее ухода как будто бы даже не заметили. Мужчины, захваченные нешуточным спором, делились своими планами о том, как потратят свою часть денег.

«Безумцы!» – усмехнулась Анна.

Поздоровавшись с почтительным швейцаром, барышня вышла на улицу.

Пропустив стремительно мчавшегося лихача, барышня перешла мостовую и, отойдя на значительное расстояние от дома, посмотрела на окна квартиры. Занавески были зашторены, и через плотную темно-зеленую ткань невозможно было увидеть даже клочка обоев. Улица была оживленной, но за ней никто не наблюдал, не дышал ей в спину, не считая заинтересованных взоров мужчин, попадавшихся ей навстречу. Такую фигуру трудно оставить без внимания. Именно эта заинтересованность придавала Анне должную уверенность. Следовательно, все должно пройти именно таким образом, как она и планировала.

Свернув в ближайший переулок, Анна прошла квартал и, оказавшись на безлюдной улице, направилась в сторону сквера, в котором на скамеечках сидели три молодые пары. Молодые люди были увлечены исключительно собой, так что ее появление для них оставалось совершенно незамеченным.

В углу сквера под старым тополем сидел молодой мужчина – не более тридцати лет – в форме пехотного армейского офицера. На мускулистой шее повязан шелковый черный галстук. Вид скучающий, праздный. Казалось, что ничто не может вывести его из благодушного настроения. В какой-то момент его глаза вспыхнули озороватым огоньком, когда он увидел молодую барышню в белом платье, но, проводив ее долгим взглядом, он вновь захандрил и, как прежде, принялся рассматривать затейливое плетение на чугунной решетке.

Отыскав брешь в густой кроне, луч света падал на идеально начищенные лакированные сапоги офицера и неровной полоской света спускался к подошвам.

Скучать можно только в ожидании, и, судя по тому, как нервно подергивались его усики, можно было понять, что он изрядно истомился.

Анна уверенно направилась в его сторону и, едва кивнув, присела рядышком.

– За тобой никто не следил? – спросил офицер, посмотрев на Анну.

Барышня отрицательно покачала головой:

– Никто. Я шла специально по безлюдной улице, так что если бы кто-нибудь увязался следом, так я бы обязательно приметила.

– Хорошо. Они ни о чем не подозревают?

– Нет, – отвечала барышня, – как ты и говорил, стараюсь вести себя естественно.

– Что они делают сейчас?

– То, что и в другие дни, – играют в карты на интерес.

– И кто выигрывает? – У офицера проснулось любопытство, и он с интересом остановил свой взгляд на барышне.

– Везет Макарцеву. На сегодняшний день он выиграл у Евдокимова ценных бумаг на сто тысяч рублей.

– Однако! Вижу, что у них игра идет по-крупному. – Широко улыбнувшись, он показал свои безукоризненные зубы. – Жаль, что я не могу принять в ней участие. Думаю, что я бы ее значительно обострил.

– Не сомневаюсь, – печально вздохнула Анна. – А разве не за карты тебя выгнали из армии?

Стриженые усики нервно дрогнули – вопрос был неприятен.

– Выгоняют только пьяного кучера, перебравшего в кабаке лишку. Я же дворянин… А потому вынужден был уйти в отставку. И выгнали меня не за карты. Играть у нас не возбраняется, играй, сколько душе вздумается! Но вот проигрыш нужно отдавать своевременно!

– И сколько же ты проиграл?

– Каких-то несчастных двадцать тысяч, – произнес беспечным голосом молодой человек. – Я был неопытен и глуп. Вряд ли я сейчас проиграл бы такую сумму, а потом после отставки я сильно прибавил в игре.

– Оставь, Серж! – Анна капризно поморщила губы. – Ты совершенно не меняешься. Просто за это время ты стал еще более искусным шулером. Только-то и всего! Ведь не случайно же в Санкт-Петербурге для тебя закрыты все карточные салоны.

– Верно, – легко согласился Серж. – Но, кроме Санкт-Петербурга, имеются такие города, как Париж, Леон, Прага, Берлин. И в последний год мне очень везло.

– Чего же ты не вспоминаешь Лондон? – ехидно поинтересовалась Анна.

Серж слегка закусил нижнюю губу.

– Опять ты о неприятном… Признаю, Лондон был для меня негостеприимен.

– Настолько негостеприимен, что за твои шулерские проделки ты должен был удирать из будуара через открытое окно?

– Так оно и было. Никто не оценил моего карточного таланта. И вообще, мне никогда не нравился Лондон, там слишком ветрено и сыро.

– Ты невыносимый! – капризно поджала губы Анна.

– Не отрицаю, – легко согласился Серж. – Твои квартиранты ни о чем не догадываются?

– Нет, они оба считают, что я в них безумно влюблена.

– Они наивны, как два больших ребенка, – расхохотался Серж.

– А что у тебя?

– Вчера вечером, любопытства ради, я заходил к вашему миллионщику. Похоже, что он гуляет на деньги сыскной полиции.

– Вот оно как… Но ведет он себя и вправду как заправский миллионщик, – не без удивления протянула Анна.

Серж невольно расхохотался, вскинув острый подбородок.

– Деточка, ты меня удивляешь! Дайте мне казенные деньги, и я потрачу их все до последней копейки. Вот только одна беда, мне их никто не дает. Ладно, оставим мечты. Теперь давай поговорим о реальном. – Солнце померкло, погрузив сквер в сумрак. Пропал и лучик, расположившийся на сапогах Сержа. – Значит, каким-то образом полиция сумела выследить Макарцева с Евдокимовым. Что же им мешает их взять?

– Думаю, что они не знают, где лежат процентные бумаги. Вот с его помощью они и хотят узнать, где они находятся.

– Наша нынешняя ситуация будет позанятнее, чем партия в покер. Тут важно не наделать ошибок. Деньги находятся в комнате?

– Да.

– Макарцев куда-нибудь отлучается?

– Очень редко и всегда ненадолго.

– Он планирует уйти куда-нибудь в ближайший день-два?

– Да. Говорит, что устал от домашней пищи и хочет наведаться куда-нибудь в ресторан.

– Такая беспечность ему обойдется очень дорого, – хмыкнул Серж. – Как только он уйдет, я подъеду к твоему подъезду с фальшивыми процентными бумагами. Их будет пара чемоданов. Так что ты вполне справишься. Принесешь их в квартиру и поменяешь на настоящие. А чтобы они не заметили подмены, настоящие бумаги положи сверху.

– Я поняла.

– Настоящие процентные бумаги всегда держи при себе, чтобы в любую минуту можно было бы исчезнуть с ними. Например, можно держать в шкафу в своей комнате.

– Потребуется время, чтобы поменять процентные бумаги, они запечатаны лентой.