– Постарайся что-нибудь придумать. Времени у нас не так уж много. Ты должна все это проделать до прихода миллионщика.

– Разумеется…

– Как только он придет и убедится в том, что процентные бумаги настоящие, он тотчас подаст какой-нибудь сигнал и к вам сбежится полиция со всего околотка. Так что будь благоразумной и постарайся исчезнуть до всей этой шумихи. Кстати, когда назначена встреча с миллионщиком?

– На послезавтра. Взять два чемодана и уйти будет непросто. В комнате постоянно кто-то находится.

– Пожалуй, ты права, – сдержанно согласился Серж, качнув головой. На какое-то время он задумался, а беспокойные пальцы принялись нервно перебирать лайковые перчатки. – Сделай вот что. Самое благоразумное – исчезнуть в тот момент, когда они сядут за стол, чтобы установить достоверность процентных бумаг. Оставишь тысяч двести-триста. Пусть проверяют! Этого им хватит надолго. А сама в это время просто возьмешь два чемодана с процентными бумагами и уйдешь. Я найду экипаж, который будет находиться все это время поблизости, а когда ты выскочишь с чемоданами, то я просто тебя заберу… И мы навсегда исчезнем. Ты меня хорошо поняла?

– Да.

– Ничего не перепутаешь?

– Разве я могу?

– Вот и отлично! А теперь давай расходиться. Что ты должна взять для них?

– Несколько бутылок французского вина, – сказала Анна. – Без этого у них не клеится карточная игра.

– Не разочаровывай их, – поднялся Серж. – Принеси им все, что нужно. Ты выбрала место, куда бы потом хотела поехать?

– Мне всегда нравился Париж.

– Мне тоже, тем более что российские процентные бумаги там в большой цене.

* * *

Когда Анна вошла в комнату, игра была в самом разгаре. Похоже, что мужчины даже не заметили ее отсутствия. Пыхтя сигарами, они допивали остатки какого-то кислого вина, к которому не прикасались прежде. Азарт – вещь не шуточная: если бы вместо кислого вина на столе стоял уксус, то они вряд ли заметили бы подмену.

Настроение у Тимофея Макарцева было скверным: вопреки обыкновению он проигрывал, и, по его мнению, немалую сумму – около десяти тысяч рублей. Евдокимов, напротив, пребывал в благодушном настроении. Столь поразительная удача ему выпадала не каждый день, а потому он без конца поднимал ставку, рассчитывая сорвать как можно больший куш.

– Вот ваше вино. – Анна поставила на стол три бутылки бургундского.

– Очень кстати, – произнес Тимофей. – А то у меня совершенно не идет карта. Даже не знал, что и делать. – Рука Макарцева слегка коснулась талии Анны. – Ты посидишь с нами?

Неловко освободившись от ненавязчивого объятия, барышня произнесла:

– Мне хочется побыть одной, я что-то устала.

Закрыв за собой дверь, Анна вошла в гостиную. Прислушалась. Из соседней комнаты раздался восторженный возглас Макарцева. Похоже, что бургундское и вправду принесло ему удачу.

Половицы под ногами Анны скрипнули. Она подошла к огромному шкафу и распахнула дверцы. В самом низу лежал непримечательный кожаный саквояж. Щелкнув замками, она заглянула во внутрь. Деньги лежали плотными пачками, аккуратно перетянутые бечевой. В какой-то момент ею овладела отчаянная мысль, – а что, если подхватить этот саквояж и, выскочив за порог, уплестись подальше от этого места на лихаче.

«Не время». – И Анна решительно захлопнула замки.

Проворочавшись полночи, Виктор Алексеевич уснул только под самое утро. Хотя, казалось бы, для крепкого сна у него были все предпосылки: удалось отвертеться от полудюжины барышень, назначив им свидание на завтрашний день, и, не считаясь с этикетом, спровадить приятелей, рассчитывавших на дармовую выпивку. Так что можно было раскинуться по всей кровати, не опасаясь, что ночью будешь оттеснен в самый угол.

Однако стоило только сомкнуть глаза, как исстрадавшееся воображение подкидывало красочную картину: улыбающегося Макарцева с окровавленным топорищем за широким кушаком. Эдакий расхожий образчик детинушки с большой дороги. Впечатляющую картину дополнял Евдокимов, сжимающий в правой руке холщовый мешок. В нем трепыхалось нечто ужасное и заявляло о себе гортанными звуками. И Виктор не сразу начинал осознавать, что в мешке находилось его собственное тело. Требовалось время, чтобы унять колотившую его дрожь.

И поди тут усни с подобными кошмарами. Когда он наконец канул в небытие, сумев превозмочь все свои страхи, откуда-то из преисподней раздался навязчивый методичный звук. Так могли стучать только черти, желая добудиться до сознания упырей. Он не сразу сообразил, что это был стук в дверь.

Виктор Краюшкин невольно продрал глаза и с некоторым для себя удивлением отметил, что по-прежнему пребывает на широкой и мятой кровати. Преисподняя размещалась где-то далеко внизу.

«Ну и пес с ней!» – Не без удовольствия Краюшкин откинул одеяло и босыми ногами протопал к порогу. Отомкнув дверь, он увидел широко улыбающегося Евдокимова. Подобные проявления чувств возможны только между близкими друзьями, поэтому радоваться отчего-то не хотелось.

Разлепив губы, Краюшкин поприветствовал гостя, и очень хотелось верить, что мимика получилась вполне дружеской. Хотя чего уж теперь!

– Вы еще спите, Серафим? – громогласно проговорил Евдокимов, уверенно шагнув в комнату.

Где-то под самым потолком не то восторженно, не то протестующее звякнула люстра. Краюшкин невольно задрал голову: ничего страшного не произошло – хрустальные подвески, слегка раскачиваясь, собирали свет свечей.

– Уже нет. Чего так рано?

– Господи ты боже мой! – продолжал Евдокимов излучать жизнелюбие. – Я-то думал, что вы не спите и дожидаетесь того часа, который позволит преумножить вам состояние еще на пару миллионов, а вы, оказывается, спите как сурок. У вас потрясающие нервы, Серафим, просто на зависть! – в голосе Евдокимова и в самом деле прозвучало нечто похожее на зависть.

– Если я вам скажу, что уснул только под самое утро, вы поверите?

– Не поверю, друг мой! – тряхнул Евдокимов Краюшкина за плечи. – Все вы, миллионщики, имеете невероятно крепкие нервы. Так чего же вы стоите? Одевайтесь! Время уже поджимает.

Глянув на часы, Краюшкин не без удовольствия отметил, что маленькая стрелка уверенно приближается к десяти. Почесав пятерней затылок, Краюшкин уже в который раз подумал о том, что подобный образ жизни не столь уж и плох. Спишь сколько вздумается, на службу особенно не торопишься и прекрасно знаешь о том, что накопленная прорва денег не оскудеет даже через несколько жизней.

Виктор Краюшкин подошел к окну и посмотрел на дорогу. Действительно, извозчик стоял на углу дома, как было оговорено. Несмотря на теплую погоду, кучер был в тулупе, отчего его фигура, и без того крупная, выглядела и вовсе большущей. На лоб сползал объемистый малахай, но похоже, что кучера не особенно тревожило подобное обстоятельство – он крепко спал (а может, только делал вид), слегка завалившись в кресло.