– Так.

– Отлично. Сегодня приходишь в себя. Завтра – начнем приводить твое тело в порядок. А через неделю-другую мы с тобой отправимся на Прялку.

Мастер удивленно покачал головой:

– Неужели не забыл?

– Нет.

Гвоздь подскочил и порывисто обнял его.

– Ну-ну… неудобно… мне.

– Сейчас, Даня я еще не могу этого сделать, получится не от чистой души, а потом, когда отойду от всей нашей… катавасии… непременно скажу спасибо и тебе, и Катерине, и всем.

Генерал усмехнулся:

– Да считай – сказал.

Когда команда уехала, Гвоздь сел прямо на линолеум и заплакал. Мастер плакал долго и горько, худые плечи его дергались, а еще он издавал всхлипы, как малолетка, как хрен знает кто… Успокоившись, Гвоздь походил по убежищу, придирчиво заглянул во все углы и сделал неутешительный вывод:

– Только настоящие друзья могут превратить твой дом в полный срач!

Никогда ярмарки не устраивали в Москве: это было бы прямым самоубийством. Собирались обычно на расстоянии двадцати и больше километров от столицы каганата Раш. Ярмарки считались делом опасным и для их организаторов, и для участников, но замены им не было, да и быть не могло.

Осеннюю ярмарку пятьдесят пятого года запустили на заброшенном шоссе у поселка Бронницы. Рядом располагалась маленькая Вольная зона вокруг храма с колокольней невероятной высоты. Данина команда, сплошь состоявшая из городских жителей, привыкла к высоким домам – в три этажа, в четыре и даже в пять. Но когда ими позволили забраться на смотровую площадку под колоколами и они глянули вниз с этакой верхотуры, у Дани закружилась голова, а Тэйки сделала три шага назад и зажмурилась. Бронницкая колокольня – самое высокое здание из всех, которые они видели в жизни.

Ничего более людного, нежели ярмарки, они тоже не знали. Бывало, команда разбивала крупные транспорты, чуть ли не под сто человек охраны. Но тут собиралось целые три сотни людей, а иногда и пять сотен! В этой кошмарной толпе Даня чувствовал себя несколько неуютно.

Ни одна ярмарка не шла дольше светового дня.

Здесь не дрались, не воровали друг у друга, не затевали пальбу (хотя вооруженными прибывали все поголовно), не тратили много времени на препирательства по поводу цен и никогда не задерживались на лишние пять минут. Крикунов, драчунов, воров могли запросто пристрелить, Кроме того, раз в три-четыре года гоблины каким-то образом узнавали о времени и месте проведения очередной ярмарки. Начиналась потеха со стрельбой… Мощный магический удар или нашествие Верных защитников никого обрадовать не могли, а потому команды спешили покинуть столь небезопасное место как можно скорее.

Новостями тут обменивались на ходу, выражали почтение знакомым тоже на ходу.

Катя и Немо заглушили движки обоих тягачей. Команда вынесла товары. Немо сходил к бронетранспортеру организаторов и патронами оплатил право участия в ярмарке.

Рядом с тягачами Даниной команды стояли грузовики и легковушки разных марок, иногда чистейшие самоделки. Между ними затесался легкий танк (Даня мог такой приобрести, но счел его очень непрактичной штукой), около дюжины тяжелых мотоциклов с умопомрачительными наворотами (простые долго не живут), два бэтора (удобная вещь, особенно если усилить магической защитой), а также бронированная громада пятиметровой станции наведения зенитных ракет, вся разрисованная граффити (это выпендрился генерал Рожков).

Даня и его люди встали рядом со своими машинами, приглядываясь к ярмарочным рядам.

Вон ряд харчевщиков, как обычно, самый многолюдный: человек пятнадцать. Вон одежники, а вплотную к ним – энергетики (батарейки, блоки питания, горючее) и обувщики. Чуть поодаль расположились оружейники и фармацевты. Рядом с организаторами ярмарки – транспортники и электронщики. На некотором расстоянии ото всех остальных – колдунцы, торговавшие разнообразными магическими штучками. Наконец, в центре ярмарки стоит ряд, который можно было бы назвать «…и все остальное» – от мыла до книжек, – но именуют тамошних торговцев почему-то роскошниками.

В качестве валюты, которую принимали почти все, ходили патроны, гранаты, бензин и соляра. Именно в такой последовательности.

Знакомых лиц оказалось не особенно много. Бритый Митяй, здоровый, как гоблинский сапог с подковкой; Рожок с крашеным дикобразом на голове; новенький Басмач – стал генералом всего дней десять назад.

А это кто? Неужели…

Между грузовиками бродит невыносимо худая, хмурая, одетая в дырявое тряпье Кикимора. В глазах у нее стоит голод. Лицо грязное, ладони грязные, лохмотья грязные… Только автомат, закинутый за спину, надраен до блеска, и от него метров на десять во все стороны разит добрым ружейным маслом.

– Даня… Мне жалко ее. Хорошая девушка умная, спокойная, очень вежливая…

– Мадам! – прерывает Катю Тэйки, – ты вообще о чем? Это ж боец экстра-класса! Оружие массового поражения! И вообще не девушка, а термоядерная дрезина с ракетной подвеской. Секи поляну!

Катя вздохнула и ничего не сказала ни про то, что в человеке важнее его тактико-технических характеристик, ни про то, как ей нравится кристально чистая речь Тэйки. Ко всему привыкнешь в этой семейке…

Катю интересовало другое:

– Даня, можем ли мы пригласить ее к себе? Тебе решать, только, по-моему, стыдно этого не сделать: она выглядит так, что краше в гроб кладут. И, кажется, долго не протянет.

– Не протянет, – спокойно подтвердил Даня.

– Мамашка дело говорит! – влезла Тэйки.

Команда ждала от генерала нужных слов. Вот Кикимора прошла совсем рядом… Генерал протянул ей руку, она пожала и разошлась с Даниной командой на контркурсах.

Катя молчала.

Тэйки молчала.

Немо молчал.

Они надеялись, что Даня переменит свое решение, догонит Кикимору, заговорит с ней… Или хотя бы пошлет за ней кого-нибудь, например, Немо. Но он и бровью не повел.

– Ты что вообще делаешь?! Добряк-самоучка! – первой нарушила молчание Тэйки.

– Я прошу прощения, командир, но нам, возможно, пригодилось бы пополнение… – Для Немо это был предел некорректности.

Катя смотрела осуждающе, но ничего не говорила. Даня должен был согласиться, просто обязан. И она терялась в догадках, почему этого не произошло.

– Да, ей плохо. Да, она, скорее всего, умрет. Нет, мы не будем предлагать ей помощь, и не станем звать ее в команду. Если, конечно, Кикимора сама к нам не попросится. Только это навряд ли.

– Почему?

– Что – почему, Тэйки? Почему к ней соваться не стоит или почему она к нам не подойдет?