Скотчинский промолчал. У него вдруг заслезились глаза... Старший сын всегда был «пришельцем» для него. «В другой раз увидимся...» – тем не менее подумал он.

* * *

– Его диапазон приемлемости, видимо, шире, чем мой, – горячился вечером Рэм Константинович в тире, где, разминаясь, стрелял по тарелочкам.

Его старинный друг кивал и тщетно целился в жестянку-цаплю. Они крепко выпили перед этим.

– Иной раз говоришь какому-нибудь человечку: «С-смотри, вон выход!..», а человек пятится и твердит: «Выхода нет!..» А ты ему: «Да вон он, выход, ты голову поверни на сантиметр!» А он: «Не буду, не устраивай истерик, выхода нет...» Знаешь таких?..

Скотчинский вытер лицо носовым платком и внезапно почувствовал, что его знобит. Легкий, как перышко, озноб щекотал его сердце.

– Ты жива? – утром позвонила Цаца.

Влада только что проводила дочь в школу, и Машка помахала ей от калитки рукой в перчатке без пальцев.

– Жива, – в некотором удивлении произнесла Влада, глядя на повзрослевшее лицо дочери. – Только что с отцом поругалась.

– С Рэмом Константиновичем?

– С Рэмом Константиновичем, да... И нисколько об этом не жалею, – усмехнулась Влада. – Если бы не мой старый папуля, возможно, Влад никуда бы не ушел.

Цаца некоторое время молчала.

– Я так не думаю, – наконец произнесла она.

– Он оставил все вещи, костюмы, книги, – Влада замолчала. – А ты где?..

– В машине, – Цаца вздохнула. – Давай съездим куда-нибудь, вот только заправлюсь сейчас.

– Не хлопочи, поедем на моей, – предложила Влада.

С неба на землю падал снежок, когда Влада вышла на крыльцо.

– А поехали в их гнездышко? – предложила Цаца. – Я оставлю машину у тебя?..

– Конечно оставляй, заезжай на ней в гараж, – кивнула Влада.

– Подожди меня, – Цаца, закрыв ворота гаража, подошла к забору и подняла два кирпича. – На, держи!..

– Зачем? – удивилась Влада, принимая от нее грязный тяжелый кирпич.

– Увидишь, – кивнула Цаца. – А чей «Хаммер» в гараже?..

– Рэма Константиновича. – Влада завела машину, и через полминуты оранжевая «Мазда» уже неслась к центру.

Утро началось, как всегда – в голове пульсировало от недосыпания. Подходя к дежурной части, Новичкова видела, как от соседнего дома медленно отъехал внедорожник цвета «металлик». «В сентябре внедорожник не раз стоял на том же самом месте», – отметила она.

К конторе ЖЭУ с метлой на плече шла дворничиха-татарка, широкая спина в красной куртке мелькнула и исчезла за деревьями. Не успела Лидия Борисовна сделать и пары шагов, как к подъезду соседнего дома подъехала оранжевая «Мазда».

«Та самая!» – отметила Новичкова.

Из «Мазды» вышли две дамы в узких джинсах и быстро направились к подъезду. Через три минуты они вышли обратно и встали под окнами квартиры на первом этаже... В одной из дам Новичкова узнала Цацу, с которой недавно разговаривала в ресторане «Кафе „Пушкинъ“ об Инне Скотчинской.

Другая дама, в оранжевых джинсах, кивая на окна первого этажа, спросила о чем-то хозяина ретривера по фамилии Полторак. Пенсионер ответил и даже рассмеялся, запрокинув голову... Дамы понимающе переглянулись, а у участкового инспектора внезапно испортилось настроение.

В квартире, про которую спрашивала спутница Цацы, до вчерашнего дня проживала Валя Глебкова. Лидия Борисовна задумчиво пощелкала языком, прислушиваясь к себе.

«Неужели дворничиха отбила у дамы с точеной фигурой кавалера или даже мужа?.. Ведь именно она здесь выслеживала весь сентябрь своего благоверного и его любовницу! Хорошо, что Валя уехала...» – оглянувшись на двух фурий, подумала Новичкова.

«Бьют по сердцу

ногами

женщины —

мужчин,

мужчины —

женщин,

хотя

битые их сердца

уже знают

боль

чьих-то

обутых

в тяжелые сапоги

ног!..» —

пела по радио Милен Фармер.

Новичкова резко выдернула вилку радиоприемника из розетки, а через десять минут в ее кабинет без стука вбежал хозяин ретривера.

– Лида, там такое! – выпалил он, держась за сердце.

– Где, Степан Леонидович? – привстала Новичкова.

– В нашем подъезде на первом этаже все стекла перебили, – Семен Леонидович Полторак, отдышавшись и нахлобучив шляпу, принялся ловить ретривера, который уже успел перевернуть мусорную корзину у стола Новичковой.

– Не там ли случайно, где дворничиха жила? – Лидия Борисовна накинула пальто. – А не видели, кто разбил?.. Случайно не те две дамы, с которыми вы разговаривали?

– Я гулял с собакой, когда подошли они, – Семен Леонидович наконец ухватил ретривера за уши и ловко прицепил к его ошейнику поводок. – Лид, ну зачем тем дамам стекла бить?.. Они же не бомжихи, и все-то ты видишь, – улыбнулся он.

– Не все, дорогой Семен Леонидович, – Новичкова закрыла дверь кабинета и через пару минут уже стояла у того самого дома.

На земле среди острых осколков валялся целый красный кирпич... Лидия Борисовна подняла неоспоримую улику и прищурилась.

– КЗ «Софрино», – заметив клеймо на одной из сторон кирпича, прочла она. – Очень хорошо, – и вытащив записную книжку, нашла там номер оранжевой «Мазды».

Они на полтора часа застряли в пробке.

– О чем ты думаешь? – Цаца курила и морщилась, глядя на сломанный ноготь.

– Интересно, где он сейчас, – Влада просто так щелкала зажигалкой.

– Позвони ему на работу, – стряхнув пепел в окно, предложила Цаца.

– Он на работе, – через минуту обрадованно кивнула Влада. – Не с ней, по крайней мере.

– Я бы на твоем месте не обольщалась, – проворчала Цаца. – Если она уехала из той квартиры, значит, он ей купил другую! Но вот когда? Он же приехал только вчера.

– Все равно, – перебила ее Влада. – Просто камень с души вместе с этими кирпичами упал!

– И у меня... Хотя лучше всего стекла бить все-таки ночью, – Цаца усмехнулась. – Но мы с тобой молодцы. Ну что еще? У тебя такие глаза...

– А если там был ее ребенок? – внезапно спросила Влада. – Он-то здесь ни при чем...

– Ее ребенок в больнице, – Цаца отмахнулась. – Собачник сказал, что свет по вечерам не горит уже пару дней... Ну давай приедем ночью и проверим, если хочешь?