Миссис Браун последний раз взглянула на свою помощницу. Никаких изменений она не заметила. Только жар снова возвращался. С тяжёлым сердцем женщина позволила себя увести. Чтобы хоть немного отвлечься, она попросилась помочь молодым индианкам, которые пустили их на ночлег. Двое из них пряли одеяло, третья готовила обед. Только сейчас Кэтлин сообразила, что с утра они ещё ничего не ели. Запах горячей пищи из соседнего домика отозвался урчанием в её желудке. Когда девушка вручила ей корзину желудей и показала, как нужно их молоть для получения муки, миссис Браун неожиданно поняла, что перед ней на самом деле был юноша, одетый в длинную женскую рубаху. Странно, что она не замечала этого раньше. Что удивило её ещё больше, так это то, что кроме неё, казалось, никто не придавал этому никакого значения. Да и сам парень не выглядел обиженным. Похоже, ему даже нравилось то, чем он занимался на женской половине. Вероятно, внутри индейского племени не было такого жёсткого разделения обязанностей, как среди белых. Потому юноше позволили развивать его природные склонности.

Выйдя из задумчивости, Кэтлин, наконец, смогла осмотреться внутри их временного жилища. Здесь был собран самый минимум необходимых для жизни вещей: нескольких бизоньих шкур, пара разноцветных одеял, скромная кухонная утварь и очаг в самом центре. На улице женщина видела множество людей с корзинами. В них носили всё подряд: рыбу, овощи, ягоды. Каждый был чем-то занят: кто-то выделывал шкуры, кто-то чистил рыбу, кто-то чинил лук. Дети тоже не сидели без дела, следуя примеру взрослых. Разговоров почти не велось. Только изредка кто-то перекидывался парой слов. Даже прядильщицы предпочитали сохранять тишину, сосредоточившись на своём занятии. Всё это было совсем не похоже на то, что женщина раньше слышала об индейцах. Конечно, они были язычниками и поклонялись другим богам, но они совсем не были похожи на диких зверей и не ели своих соплеменников, как говорили про них некоторые особо яростные проповедники. Напротив, внешне они были точно такими же людьми, только с другим цветом кожи, языком и укладом жизни. Некоторые показались ей даже немного привлекательными. Неудивительно, что они не хотели покидать земли, на которых издавна жили и охотились их предки. Массовое переселение белых людей стало для них настоящей катастрофой. Бесконечные войны и новые болезни забирали жизни большинства из них. Никогда раньше миссис Браун не задумывалась об этом. Для неё, как и для большинства американцев, новый материк казался землёй обетованной, где они могли начать новую свободную жизнь без угнетателей и непосильных налогов. А власти только раззадоривали народ, говоря о божественном предначертании для американских штатов растянуться от Атлантического океана на востоке до Тихого на западе. Количество переселенцев увеличивалось с каждым годом. Они всё активнее продвигались вглубь континента, словно подтверждая эту теорию. Для индейцев места оставалось всё меньше. В обмен на плодородные земли им предлагались безлесные сухие пустоши, где не хотели селиться белые люди. Конечно, в газетах ничего подобного не писали. Но Кэтлин не раз слышала об этом от Арчибальда, в том числе долгими зимними вечерами перед самой его смертью. Дяде было стыдно за поведение своих новых сограждан, поэтому он и не стал вступать в ряды национальной армии. Отношение к индейцам было ещё одним камнем преткновения между братьями. Бенджамин ненавидел их всей своей пуританской душой. Он говорил, что земля – это поместье, дарованное Богом человеку, а грубым дикарям и богохульным идолопоклонникам на ней места нет. В этом же духе он старался воспитывать и своих дочерей. Он даже спонсировал один из отрядов добровольцев во время очередной компании против местных племён. Того же мнения придерживалось большинство американцев, открывших охоту на новые земли и их обитателей. Лишь немногие европейские газеты изредка осмеливались писать о том, что можно жить в мире с коренным населением Америки. Но здесь к ним никто не прислушивался. Потому-то миссис Браун с таким удивлением разглядывала представителей племени, которые в реальной жизни оказались очень похожи на неё саму.

Когда помол желудей в каменном жернове закончился, молодой индеец помог Кэтлин размешать получившуюся муку с водой до образования кашицеобразной массы, из которой они слепили около дюжины круглых лепёшек и поместили их в глиняную печь. Женщине осталось только удивляться тому, с какой ловкостью юноша со всем управлялся. Не давая лепёшкам подгореть, он вынимал их обратно ровно в тот момент, когда корочка только-только успевала подрумяниться, распространяя вокруг себя аппетитный запах, отдалённо напоминающий хлебный.

На обед семейство Браунов и мистера Стивенсона угощали жареной рыбой, листьями неизвестного происхождения и теми самыми лепёшками из желудей. На вкус они, конечно, отличались от ржаных или пшеничных, но тоже оказали вполне съедобными, только совсем пресными. Ели индейцы молча, в первую очередь, предлагая самые вкусные куски своим гостям. Пользовались в основном руками или вырезанными костяными рогатками. Кэтлин решила не мучиться с новым для себя приспособлением и предпочла обойтись вовсе без него, чем вызвала молчаливые улыбки у своих детей. Их-то она заставляла дома есть исключительно приборами, чтобы не быть похожими на дикарей. Сейчас воспоминание о подобном сравнении заставило её почувствовать себя неловко. Кто бы мог подумать, что на самом деле индейцы могут быть гостеприимными хозяевами, а не только одичалыми охотниками.

Когда день начал клониться к вечеру, женщина вновь увидела старого шамана. Он медленно подошёл к лежащей на одеяле девушке, осмотрел частью стёршиеся рисунки и смёл их свежей зелёной веточкой. Затем два молодых индейца вновь унесли Мию в жилище старца. Миссис Браун не могла больше наблюдать издалека и направилась следом за ними. Опытный шаман словно ждал её, открыв полог в тот самый момент, когда она стояла за ним и думала, как лучше начать разговор. Старик даже не удивился, а только жестом пригласил её внутрь.

На этот раз его жилище освещалось пламенем самодельной свечи. Пользовались ей уже не один день, если судить по количеству талого воска. Как и в других типи, здесь тоже было место для очага и для сна. Но все личные вещи, казалось, были заменены на множество самых разнообразных амулетов и снадобий. Слева от входа хранились небольшие глиняные горшочки, наполненных различными заготовками, справа висели части животных и птиц: маленькие лапки, крылья, зубы, рога и многое другое. Судя по всему, они использовались для индейских ритуалов и потому всегда должны были находиться под рукой. Мия лежала прямо за потушенным очагом. Её лицо едва освещалось. Но женщина и так могла видеть, или скорее чувствовать, что её жар ещё не прошёл. Вечерами он обычно начинался с новой силой. Вот и сейчас раскрасневшееся лицо девушки покрылось крупными каплями пота. Сама она постоянно шевелилась, поворачивая голову из стороны в сторону, и изредка постанывая, из-за чего сердце Кэтлин готово было разорваться от осознания своего бессилия в этот момент. Она осторожно подошла к индианке, присела рядом и дотронулась ладонями до её влажного горячего лица. Та как будто несколько притихла. Но через некоторое время она начала неистово мотать головой, не в силах успокоиться. Миссис Браун наклонилась над телом своей помощницы, чувствуя, как горячие слёзы отчаяния вновь потекли тёплыми ручейками по её лицу. Она зажмурилась и тихо заплакала, окружённая вечерней тишиной.