Намек был столь ясен, что Жорж счел своим долгом остановить ее.

— Ваша привязанность не может привлечь честного человека, — сказал он. — Человек честный не забыл бы, что вы замужем и не свободны.

Это был неудачный прием. Принцесса пришла в негодование.

— Вы говорите мне о моем муже! — вскрикнула она. — Объяснимся же. Вы ищите предлог, чтобы отказаться от моей любви. Вы напоминаете мне о моих супружеских обязанностях. Но откуда вам знать, чем я обязана герцогу де Бланжини? Нет! Я ему ничем не обязана. Я вышла за него с условием, что сохраню свою свободу, не ограничивая его свободы. Если я заведу любовника, то не нарушу данного слова.

Жорж изумился подобной смелости. Молодая женщина с жаром продолжала:

— Вы, смельчак из смельчаков, удивляетесь моей смелости. Ну и что! Я завела бы любовника и была бы виновна менее своих кузин. Я не хвасталась бы своей любовью. Любовь, о которой я мечтала, была бы скромна. Притом муж недолго бы стеснял меня. Он слишком стар. Я возвысила бы до себя своего любовника и породнила бы его с императорской семьей, я сделала бы его своим мужем…

Как ни сопротивлялся Жорж чарам герцогини, при последних словах у него не могла не закружиться голова. Породниться с императорской семьей! Ему! Кадрусу! Стало быть, эта женщина любила его самого. Он был уверен, что принцесса сдержит слово.

— Я вас понимаю, — ответил он. — И у меня разрывается сердце. Забыть прошлое… быть любимым вами, сесть возле вас на первых ступенях первого трона в Европе — это мечта до того невероятная, что она могла родиться только в голове безумца. Каким смельчаком я бы вам ни казался, я не настолько смел, чтобы так высоко возвыситься в своих желаниях.

— Но это моя мечта, я могу ее осуществить… — начала молодая женщина, слушавшая напряженно, как обвиняемый — свой приговор.

— Позвольте мне закончить, герцогиня, — перебил кавалер. — Там, где вы живете, играют всеми чувствами. Низость, честолюбие, жадность повергли бы к вашим ногам свою лицемерную любовь, если бы знали чувства вашего сердца. Но притворство претит таким людям, как я. С глубоким сожалением я должен вам сказать, герцогиня, что была минута, когда я отдал бы все на свете, чтобы стать достойным вашей любви. Но теперь я с глубочайшим уважением должен вас уверить, что уже поздно. Я люблю молодую девушку, руки которой я просил.

— Кто же эта соперница, которую вы предпочли мне? — запальчиво спросила она. — Богатая невеста, это правда, но девочка, ослепленная красивой наружностью кавалера де Каза-Веккиа, ребенок, желающий выйти из-под опеки, более желающий свободы, чем любви. Вы хотите, чтобы вас любили самого, а идете на уступки.

— Вы ошибаетесь насчет моей невесты, герцогиня. Та, которая отдала мне свое сердце, не такова, как вы думаете. Она не имеет такого могущества, как вы, чтобы возвысить меня в глазах всех. Она всего лишь готова пожертвовать всем ради человека, которого она любит. Ради Кадруса… она готова жить моей жизнью…

— Как! — вскрикнула принцесса. — Она знает?..

— Она знает все.

— А! Тогда… я понимаю!.. — воскликнула молодая женщина. — Вы должны любить ее, ее жертва выше моей. Я хотела возвысить вас до себя, она опускается до вас.

Слезы душили герцогиню, ей пришлось совершить невероятные усилия, чтобы их скрыть. Она встала. Кавалер хотел положить конец этому тягостному разговору. Он также встал и сделал шаг к двери. Герцогиня протянула ему руку.

— Слушайте, — сказала она, — вы очень огорчили меня. Такая кровь, как моя, знает ненависть, но признательность в ней сильнее всего. Я благодарю вас за вашу честность. Вы могли меня обмануть, а поступили честно. Я не стану вас просить молчать о том, что происходило между нами. Вы так благородны, что я могу не сомневаться в том. Вместо любви, которая не может быть взаимной, я предлагаю вам дружбу, а вместе с дружбой мое уважение. Где бы вы ни находились, помните о принцессе Полине. Вам обеспечена ее благодарность и помощь.

Слишком взволнованный, чтобы ответить, кавалер поцеловал руку герцогини и собрался выйти.

— Жорж! — вскрикнула молодая женщина.

Кавалер обернулся. Она бросилась ему на шею и, трепеща, прижала свои губы к губам молодого человека. Потом отпрянула и сказала:

— Ступай. Унеси с собой этот поцелуй, первый и последний!..

Она шаталась. Сила воли изменила ей, женщина забыла на минуту достоинство принцессы. Жорж отвел ее к дивану. Потом поцеловал ей руку и, пока она рыдала, быстро вышел. Он сел на лошадь, не думая даже ей править. Лошадь сама привезла его в Фонтенбло. Принцесса вечером не была у императрицы. Во дворце прошел слух, что она нездорова.

Вожаки «кротов» держали Гильбоа в таких тисках, что медлить он не мог. В тот же вечер он отправился в комнату своих племянниц. Они были так заняты приготовлениями к свадьбе, что не слышали, как он вошел.

— Вы, стало быть, очень рады бросить вашего старого дядю, — спросил барон, — если не бежите к нему навстречу, когда он приходит к вам?

При звуке голоса своего опекуна обе кузины вздрогнули. Жанна слегка покраснела, она догадывалась, какие причины привели сюда Гильбоа. Она также смущалась от мысли, что ее кузина узнает, что она от нее многое скрывает. Мари не знала ни о письме, которое Жанна написала Жоржу, ни о свидании прошлой ночью.

Гильбоа усадил своих племянниц, а сам, взяв стул, начал:

— Жанна, я должен говорить с тобой.

— Я слушаю вас, дядюшка, — ответила она.

Мари тоже слушала. По голосу барона она чисто женским чутьем угадала, что грядет какое-то несчастье.

— Жанна! — продолжал Гильбоа, стараясь под добродушным видом скрыть бушевавшую в нем ярость. — Ты прекрасно знаешь, зачем я пришел.

Молодая девушка почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.

«Шардон сказал правду, — подумал барон, видя замешательство своей племянницы. — Любовники сговорились».

— Признайся, ты знаешь, что я тебе скажу? — продолжал он.

— Нет, дядюшка, — ответила Жанна, дрожа от своей лжи, — уверяю вас…

— А я уверяю тебя, что я тебе не верю, — перебил барон. — Тебе известно, что я пришел сказать о твоем замужестве.

— О моем замужестве?..

— О, лицемерка! — с притворным добродушием воскликнул дядя, грозя племяннице пальцем. — Как она притворяется!

Мари украдкой наблюдала за кузиной, уверенная, что она что-то от нее скрывает, и вся обратилась в слух.

— Да, — продолжал барон, — я вполне уверен, что ты очень хорошо знаешь, что я пришел сообщить тебе о предложении кавалера де Каза-Веккиа.

Мари задрожала с головы до ног. «Жорж любит ее, — с трепетом подумала она. — Она любит Жоржа! Они скрыли от меня взаимную симпатию. О, пусть же остерегаются меня!»